Сергей Плохий - Последняя империя. Падение Советского Союза

Тем временем Кравчук делал все возможное и невозможное, чтобы угодить всем и сохранить власть в своих руках. Вечером 19 августа он выступил по радио и телевидению с обращением к гражданам Украины. Эту идею подсказал Варенников, но Кравчук преследовал собственные цели. Он не поддержал, но и не осудил путч, призвал украинцев к спокойствию и попросил дать ему время, якобы нужное для оценки ситуации: “Это должен сделать избранный народом коллективный орган. Нет никаких сомнений, что в государстве, основанном на законе, все действия, включая введение чрезвычайного положения, могут совершаться только в соответствии с законом”. Глава парламента объявил: на Украине чрезвычайное положение вводиться не будет. В донесении американских дипломатов из Киева говорилось: “Кравчук призвал украинцев проявить мудрость, сдержанность и мужество и главное – не спорить с Москвой, поскольку это могло ухудшить положение” 9.

Кравчук попытался, хотя и менее удачно, придерживаться этой тактики в кратком интервью для программы “Время”. Он шокировал телезрителей фразой: “То, что произошло, должно было произойти, [хотя] может быть, не в такой форме”. По его словам, ситуация, при которой ни центр, ни республики не обладали достаточной властью для решения безотлагательных экономических и социальных вопросов, не могла длиться вечно. Кравчук охарактеризовал переворот как “плачевный результат”, который, учитывая трагическую историю, вызвал у людей обеспокоенность возможностью возврата к тоталитаризму. Несмотря на предостережения, интервью Кравчука, закончившееся заявлением о необходимости поддерживать трудовой ритм экономики, в целом производило впечатление попытки усидеть на двух стульях, если не поддержать переворот. В отличие от сообщения в том же выпуске новостей об открытой борьбе Ельцина и заявлении президента Молдавии Мирчи Снегура о курсе его республики на независимость, маневры Кравчука можно было счесть косвенной поддержкой путчистов 10.

Переворот стал полной неожиданностью не только для правительства УССР, но и для лидеров украинских национал-демократов – либеральной оппозиции, за несколько недель до этого встречавшей Джорджа Буша лозунгами о независимости. Сессия парламента, на которой 1 августа выступил Буш, давно закончилась, депутаты разъехались по стране или ушли в отпуск. Вячеслав Черновол, возглавлявший Львовский облсовет, последние дни перед путчем провел в Запорожье – промышленном центре с девятисоттысячным населением на юге Украины.

Черновол был основным кандидатом от демократов на президентских выборах, о подготовке к которым Верховный Совет объявил за месяц до описываемых событий. Запорожье прекрасно подходило для старта избирательной кампании. Летом 1991 года там состоялся второй всеукраинский фестиваль “Червона рута”, на котором вместе с исполнителями народных песен выступали рок-музыканты и представители музыкального андеграунда. Финал фестиваля на городском футбольном стадионе состоялся 18 августа – в тот вечер, когда путчисты нанесли неожиданный визит Горбачеву в Крыму. Тот день стал настоящим праздником украинской культуры и замалчивавшейся прежде музыки. Однако местные партийные органы проигнорировали это событие. На следующее утро участники и гости фестиваля, в том числе и Черновол и другие лидеры национал-демократов, планировали покинуть город. Для многих из них отъезд стал тяжелым испытанием: тысячи напуганных новостью о перевороте гостей ринулись в аэропорт, на железнодорожный и автобусный вокзалы, чтобы как можно скорее попасть в Киев 11.

Девятнадцатого августа Черновола разбудил стук в дверь гостиничного номера. Остановившийся в одной гостинице с политиком журналист пришел сообщить ему о перевороте. Для старого диссидента Черновола, который более пятнадцати лет провел в тюрьмах и ссылках, уже то, что об этом событии ему рассказал сотрудник СМИ, а не КГБ, было хорошим знаком. Он ответил журналисту: “Этот путч не должен быть чем-то серьезным, раз уж я до сих пор сплю и вижу сны, а не нахожусь в камере”.

Вскоре к Черноволу пришел американский поверенный в делах Джон Степанчук (приехав на фестиваль, он также остановился в этой гостинице). Дипломат застал политика у телефона. Тот звонил в управление КГБ Львовской области. Кроме того, Черновол связался с командованием расквартированных в Львове военных частей. Командующий Прикарпатским военным округом заверил, что войска не поддерживают переворот и что они не станут вмешиваться в работу демократически избранных органов власти западных областей Украины, если те воздержатся от объявления всеобщей забастовки. Черновол ответил командующему, что сделает все для сохранения мира в Западной Украине 12.

Реакция Черновола на путч в целом не отличалась от реакции Кравчука. Оба были готовы предложить военным спокойствие на улицах в обмен на невмешательство. Подобную стратегию избрал близкий союзник Ельцина – демократически избранный мэр Ленинграда Анатолий Собчак. С помощью своего заместителя Владимира Путина он достиг договоренности с армией и КГБ. В обмен на нейтралитет подчиненных Язову и Крючкову сил безопасности мэр гарантировал относительное спокойствие на улицах города. Целью этой стратегии было сохранение политических завоеваний перестройки. Но мнение Черновола, продиктованное его ролью руководителя органа местной власти в крупнейшем центре Западной Украины, отличалось от точки зрения многих лидеров оппозиции в Киеве. Некоторые из них призывали к активному сопротивлению 13.

Самый высокопоставленный представитель реформистского крыла украинского парламента, зампредседателя Верховного Совета Владимир Гринев, тем же утром выступил по радио. Он осудил переворот настолько решительно, насколько это было возможно. Позднее Гринев вспоминал: “Я прекрасно понимал, что если номенклатурные работники договорятся друг с другом, то со мной некому ни о чем договариваться”. Гринев, русский, избранный депутатом от Харькова, представлял “всесоюзное” крыло украинской оппозиции. Он и его сторонники считали себя идейно близкими Борису Ельцину и российским демократам, хотя и не разделяли руссоцентризма последних. Гринев и его избиратели – городская интеллигенция Юга и Востока – выступали за демократическую Украину в федерации, возглавляемой Россией. Сторонники этого политика в числе первых подняли знамя сопротивления в таких городах, как Запорожье 14.

Черновол и другие национал-демократы оказались между колеблющимся Кравчуком с одной стороны и резко осудившим переворот Гриневым и другими украинскими союзниками Ельцина – с другой. “Руху” – национал-демократической зонтичной организации, объединявшей ряд партий и общественных организаций – понадобилось некоторое время, чтобы подготовить официальное заявление. Оно было опубликовано лишь на второй день путча. Этот документ недвусмысленно осудил переворот и призвал граждан Украины подготовиться к всеобщей забастовке, имевшей целью парализовать экономику страны. Время нерешительности закончилось. В тот же день Львовский областной совет признал путч антиконституционным. Аналогичное решение принял харьковский горсовет. К забастовке начали готовиться донецкие шахтеры. Начало всеобщей политической забастовки было назначено на полдень 21 августа. Во всех концах Украины активисты распространяли призыв Ельцина к сопротивлению. Люди слушали “Голос Америки”, Би-би-си и другие западные радиостанции. Из московского Белого дома приходили все более тревожные известия. Никто не знал, доживет ли российская демократия до завтра 15.