Федор Лукьянов - Мир на взводе: пружина разжимается

Пять стран Азии (Сингапур, Гонконг, Корея, Япония и Бруней) входят в тридцатку государств с самым высоким уровнем человеческого капитала. Малайзия, Шри-Ланка, Таиланд и Китай – к группе стран с высоким уровнем. Индонезия, Филиппины, Лаос, Камбоджа, Вьетнам и Индия – со средним. Эти показатели имеют непосредственное отношение к перспективам развития креативной экономики в указанных странах.

На фоне этих общих тенденций Китай благодаря масштабам своей экономики и темпам развития уже стал локомотивом азиатского роста, частично заменив Японию в той роли, которую она играла в 1970–90-е годы. В ближайшие 2–3 десятилетия роль Китая, вероятно, станет более значительной в реализации амбиций и потенциала Азии в отношении всех упомянутых четырех элементов развития. В частности, Китай может играть роль центра потребления, двигателя инвестиций, катализатора укрепления взаимосвязей в большой Азии. Между тем потенциал Китая в качестве канала для креатива в значительной степени вызывает сомнение.

По данным МВФ, по расчету покупательной способности Китай обогнал Японию в 2010 году и стал второй страной по величине экономики в мире. Китай также обогнал США в 2009 году как крупнейший автомобильный рынок и Германию в качестве крупнейшего экспортера. Страна является крупнейшим в мире покупателем железной руды и меди, а также вторым среди импортеров нефти. Огромные размеры китайской экономики сделали Китай решающим игроком почти по всему миру.

С начала 2000-х годов Китай вступил в новый этап развития своих внутренних и внешних экономических отношений. Активное обсуждение среди китайских элит проблемы «ловушки среднего дохода» указывает на признание ими того факта, что нынешняя экономическая модель, несмотря на ее огромный успех, не может быть самоподдерживающейся и требует фундаментальных изменений. Необходим уход от роста, основанного на факторе накопления, и принятие принципов инклюзивного развития, базирующегося в большей степени на улучшении человеческого капитала и инновациях, а также на более справедливом распределении плодов экономического роста.

Три основные тенденции внутри страны будут определять в Китае структурную трансформацию экономики и следующий этап реформы: новые инициативы по расширению урбанизации, рост старения населения («стать старым прежде, чем стать богатым» – явление, характерное для страны даже в большей мере, чем для Японии при аналогичном уровне доходов) и модернизация структуры промышленности.

Так же как и во многих других азиатских странах, потребление в Китае постепенно оттеснит инвестиции в качестве основного двигателя роста. Соотношение потребления домашних хозяйств к ВВП выросло с 34,9 % в 2010 году до 36,2 % в 2013 году. Поскольку Китай переходит к модели роста, стимулируемого потреблением, а не инвестициями, спрос смещается «от станка – к столу», а цены на продукты питания (молочные продукты, красное мясо, рыбу и зерно) растут. Дальнейшая урбанизация населения приведет к увеличению спроса на стройматериалы, развлечения, путешествия, здравоохранение, образование и – учитывая демографические изменения – социальные услуги для пожилого населения. Все эти изменения открывают новые возможности для других стран Азии, включая развитие туризма и экспорт продукции обрабатывающей промышленности. Это изменение баланса между потреблением и инвестированием как на внутреннем, так и на внешнем рынке уже дали о себе знать далеко за пределами Китая.

Приблизительно с середины 1990-х годов позиция Китая в глобальной цепи производства претерпела фундаментальные изменения. В связи с ростом зарплат в КНР иностранные компании получили больше стимулов для поиска новых инвестиционных площадок, где было бы проще и безопаснее разместить свои нетехнологичные производства. По мере того как на внутреннем рынке китайский капитал сталкивается с увеличивающимся давлением, многие местные компании принимают логичное решение следовать официальной стратегии «идти вовне» – искать места за границей для дальнейшего развития. Официальная позиция также нацелена на то, чтобы частично преодолеть проблему перепроизводства на внутреннем рынке.

Уже скоро объем собственных китайских инвестиций в зарубежные страны превысит объем иностранных инвестиций в Китай. Таким образом, КНР сам будет направлять инвестиционные потоки в разные страны и влиять на изменения в их промышленной структуре. Поскольку вывод западного капитала из развивающейся Азии не будет сопровождаться компенсирующим повышением спроса на азиатский экспорт, не будет и недостатка в претендентах, стремящихся использовать этот новый источник капитала. Например, по некоторым оценкам, только в развитие городской инфраструктуры Азии необходимо инвестировать 11 трлн долларов.

Однако может ли «капитализм по-китайски» найти свое место в рамках ныне существующего регионального режима или режимов – это большой вопрос. Недавние общественные движения в различных частях Азии (например, на Тайване и во Вьетнаме) против китайских инвестиций или против соглашения о свободной торговле, продвигаемого Китаем, демонстрирует беспокойство партнеров.

В целях усиления внутриазиатской взаимосвязанности новое руководство в Пекине недавно объявило об амбициозных планах обратиться к исторической традиции и воссоздать торговые маршруты, связывающие регион. Основными примерами этих планов являются кампании по развитию двух «Шелковых путей» («Экономический пояс Шелкового пути» и «Морской Шелковый путь») и двух коридоров (экономический коридор Бангладеш – Китай – Индия – Мьянма и экономический коридор Китай – Пакистан). Цель этих проектов, находящихся пока в зачаточном состоянии, состоит в формировании большого пояса, связывающего три континента, в создании условий для сближения капиталов и валютной интеграции, а также обширной торговой сети, которая будет простираться от западной части Тихого океана до Балтийского моря. Китай также проявляет интерес ко многим предложениям по укреплению взаимосвязанности, выдвигаемым стране. Пекин выказывает готовность быть активным участником и ключевым проводником, чтобы обеспечить совместное процветание других стран региона и возможность в полной мере воспользоваться плодами экономического роста Китая.

Оглядываясь на растущую экономическую мощь Китая, вполне можно представить себе интегрированную азиатскую экономику. В экономической модели Восточной Азии четко просматривается преобразованная модель «стаи летящих гусей», которой в середине 1980-х годов придерживался Токио. Она предполагала вертикальную экономическую интеграцию (с центром в Японии), осуществлявшуюся посредством движения капитала, передачи технологий и поставок комплектующих деталей и основанную на четком региональном разделении труда и производственной кооперации между соседями. Между тем ключевым вызовом для региональной экономики в ближайшие несколько десятилетий является вопрос, достаточен ли экономический потенциал Китая и его политические навыки для той роли, которую ранее выполняла Япония. Сможет ли Китай возглавить новый тип Восточной Азиатской или даже просто Азиатской социально-экономической модели. Несмотря на общую экономическую мощь КНР, особенности китайского варианта региональной интеграции до сих пор не совсем ясны.