Федор Лукьянов - Мир на взводе: пружина разжимается

С 2010 г. был принят ряд программ для спасения экономик стран-должников. Кульминацией этих инициатив стало сделанное в июле 2012 г. председателем ЕЦБ Марио Драги заявление, в котором он пообещал «сделать все возможное» для предотвращения роста ставок по облигациям. Избежать полномасштабного кризиса, объявления дефолтов и выхода стран-должников из еврозоны удалось за счет обобществления значительной части корпоративного долга. Однако меры жесткой экономии, которыми сопровождалась реализация программ спасения экономики, привели к углублению кризиса и его распространению за пределы финансового сектора на реальную экономику и общество в целом.

Продолжение такой политики обрекает страны на аутсайдерство и годы стагнации. Греция смогла добиться профицита бюджета в 2014 г. за счет комплекса жестких либеральных реформ, в результате которых объем экономики сократился в 2008–2013 гг. на 23,5 %, а инвестиции просели на 58 %. По состоянию на конец 2014 г. уровень безработицы составлял 27 %, а среди молодежи она достигала 60 %. Программа спасения экономики Греции и продажа новых выпусков облигаций позволили привлечь дополнительные средства по относительно высокой ставке, в результате чего долговая нагрузка и соотношение долга к ВВП продолжили расти. При этом системное решение проблем найдено так и не было. Совокупный долг Греции составлял в апреле 2014 г. 320 млрд евро и продолжал расти. В 2013 г. объем экспорта из Греции в абсолютном выражении снизился.

В других странах Южной Европы складывается не менее драматическая ситуация, хотя проблема дефолта и выхода из еврозоны стоит там не так остро, как в Греции.

В мае 2014 г. Португалия объявила о выходе из программы финансовой помощи МВФ и ЕС, в результате которой совокупный долг страны вырос с 93 % до 129 % ВВП, а система социального обеспечения снизилась до максимальных пределов. В частности, в 2013 г. уровень безработицы достиг 16,5 %. С 2008 г. экономический спад в Италии составил 9 %, а производство сократилось на 25 %. Уровень безработицы в октябре 2014 г. достиг максимального значения за всю историю наблюдений, составив 13,2 %. К марту 2014 г. в восьми странах ЕС наблюдалась дефляция, в других одиннадцати странах МВФ выявил «ультранизкую инфляцию», то есть инфляцию ниже 0,5 %, а уровень безработицы в еврозоне достиг 12 %.

Проблемы роста безработицы и долговых обязательств постепенно перекидываются с южных стран – на северные, то есть ведущие экономики Европы. В ноябре 2014 г. уровень безработицы во Франции достиг рекордного уровня в 10,5 % (3,5 млн человек), а французскому правительству теперь приходится выслушивать поучения о необходимости ужесточить финансовую дисциплину от немецких министров, которые раньше позволяли себе такие заявления только по отношению к итальянцам и грекам.

Под давлением со стороны Германии в ноябре 2014 г. Еврокомиссия потребовала выполнения «фискального пакта», согласно которому бюджетный дефицит должен быть сокращен до 3 % ВВП, а государственный долг до 60 % ВВП, хотя Франции, Италии и Бельгии была предоставлена трехмесячная отсрочка. Тогда же, в ноябре 2014 г., председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер торжественно объявил о создании 300-миллиардного инвестиционного «фонда надежды». Однако на бюджетные средства из этой суммы приходится всего 21 млрд евро, что позволило журналу Economist назвать предложение Юнкера «несуразным», а самого политика назвать «средневековым алхимиком». ЕЦБ объявил о намерении начать политику количественного смягчения. Однако Берлин так и будет держать его на коротком поводке.

Таким образом, неравномерность развития является как причиной, так и следствием кризиса еврозоны. Это подтверждается парадоксальной и беспрецедентной ситуацией с участием МВФ в преодолении кризиса еврозоны, которая в целом постоянно показывает профицит торгового баланса и счета текущих операций. Многочисленные наблюдатели предлагают Германии взять на себя роль «добровольного гегемона», наподобие того как США действовали в рамках Бреттон-Вудской системы после 1945 г. Берлин же призывают к созданию в Европе подлинного фискального союза на основе кейсианской модели, включая банковский союз, который бы функционировал под надзором ЕЦБ, содействовать системе страхования банковских вкладов, превращению ЕЦБ в полноценного кредитора, а также к выпуску евробондов. Такие меры создали бы институциональную основу для отказа от жесткой экономии за счет стимулирования экономического роста.

Реализация такого проекта потребовала бы огромных ресурсов. В отказе Германии взять на себя роль «добровольного лидера» в первую очередь обращает на себя внимание не столько мощь немецкой экономики, сколько фундаментальная ограниченность этой мощи и ее уязвимость в любом из возможных сценариев. С одной стороны, стратегия Германии по пошаговому урегулированию кризисов за счет предоставления экстренной помощи и навязывания мер жесткой экономии обходится все дороже. С 2008 по 2013 г. Бундесбанк выделил 874 млрд долларов межбанковской кредитной системе Target2, по которой он все еще несет ответственность. С мая 2010 г. по июнь 2012 г. ЕЦБ выкупил суверенных облигаций на сумму более чем в 250 млрд евро, а теперь намеревается потратить на это еще 1 триллион евро. «Обобществление» долга с помощью евробондов могло бы стать важнейшим и в перспективе – популярным инструментом управления долговым рынком.

Причины, вынудившие Германию категорически отказаться от разделения ответственности с другими странами еврозоны, становятся понятны на примере идеи о создании долгого фонда в размере 60 % ВВП, или 3 триллионов евро. Ведь в случае введения системы страхования вкладов финансовые обязательства Германии тоже бы значительно выросли. Не случайно Берлин наложил вето на это решение, проявив «жесткую политическую силу». К 2013 г. госдолг Германии достиг 81,5 % ВВП. Искусственная инфляция привела бы к росту дефицита бюджета и долга и ограничила бы возможности по рекапитализации все еще не окрепшей банковской системы. Рост зарплат привел бы к росту издержек на единицу рабочей силы, тем самым подрывая конкурентоспособность на международном рынке. Евробонды несут в себе субъективные риски, что значительно повысит стоимость их выпуска.

Кроме того, возрастает популярность партий так называемых евроскептиков и движений, выступающих за отказ Германии от дальнейшего участия в спасении других стран от дефолтов. Ведущая финансовая газета Германии Handelsblatt назвала Маастрихтский договор «Версальским мирным договором без войны». Наконец, Германия может столкнуться с множеством структурных проблем в долгосрочной перспективе, включая резкое снижение темпов экономического роста, государственных инвестиций, падение численности населения.