Федор Лукьянов - Мир на взводе: пружина разжимается

Все эти факторы вызывают недовольство среди населения страны. При условии сохранения уровня безработицы на относительно низком уровне (6,6 % по состоянию на ноябрь 2014 г.) Германия продолжит настаивать на отказе от заимствований в 2015 г. и постарается ограничить политику количественного смягчения. Если же, с другой стороны, уровень безработицы вырастет, Германия будет с еще большим рвением сопротивляться предложениям по оказанию материальной помощи менее состоятельным странам ЕС.

Таким образом, Германия слишком слаба, чтобы стать «добровольным гегемоном» Европы, но имеет достаточно сил для того, чтобы продолжить навязывать другим странам еврозоны политику жесткой экономии [151].

Учитывая, что против реализации комплексной политики на основе теории Дж. М. Кейнса выступает Берлин, а политическое влияние левых сил в настоящее время снижается, ЕС скорее всего сделает выбор в пользу модели экспортно ориентированного роста за счет проведения дальнейших мер по реформированию рынка труда, умеренного расширения политики количественного смягчения под пристальным надзором ортодоксального в фискальных вопросах Берлина и дальнейшей дерегуляции, возможно, в рамках Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП), рьяным сторонником которого выступает Ангела Меркель.

Действительно, углубление трансатлантической интеграции, вне зависимости от того, примет ли она форму ТТИП или нет, станет для Европы следующим логичным шагом в сторону неолиберальной консолидации в продолжение Единого европейского акта (ЕЕА) и ЭВС (см. ниже). Движение в этом направлении представляет собой попытку ЕС решить проблему стагнации за счет повышения конкурентоспособности на основе модели экспортного меркантилизма Германии.

Такое решение имеет также важные геополитические последствия. Однако эта стратегия основана на экспорте на мировой рынок, темпы роста которого снижаются. По сути, речь идет об экспорте дефляции. Таким образом, это приведет к распространению в глобальном масштабе всех вышеупомянутых проблем и противоречий еврозоны.

Оборотной стороной категоричности Германии при решении экономических вопросов в ходе кризиса еврозоны стала более решительная позиция по внешнеполитическим вопросам, в частности, по отношению к России – в контексте войны на Украине. Соответственно встает более фундаментальный вопрос об основах европейских и евро-атлантической военно-политических структур. Действия в ходе кризиса обострили противоречия между государствами и в целом привели к углублению кризиса самого ЕС. Это совпало с отказом от ряда франко-германских проектов в ядерной отрасли и военно-промышленной сфере, включая неудавшуюся попытку объединить британскую BAE Systems и франко-немецкий концерн EADS в 2012 г. и последовавшее углубление интеграции военно-промышленных комплексов США и ЕС.

Несмотря на согласование в рамках Лиссабонского договора внешнеполитической архитектуры ЕС и создание собственного дипломатического аппарата ЕС, реализация Общего курса в сфере внешней политики и безопасности и Общей политики безопасности и обороны не принесла каких-либо положительных результатов при попытках решения ключевых проблем.

В результате пошли разговоры о становлении более независимой внешней политики Германии в контексте формирования многополярного мира. Среди экспертов установилось мнение, что «Германии придется все чаще и сильнее проявлять лидерство» и отказаться от «культуры сдержанности», которой характеризовалась ее внешняя политика с 1945 г. Судя по решению Ангелы Меркель о введении санкций вопреки интересам немецких экспортеров и продолжающимся спорам между проамериканскими и пророссийскими силами в Германии, война на Украине разрушила, казалось бы, незыблемый консенсус по вопросу о необходимости поддержки партнерских отношений с Россией и смягчении конфронтационного настроя США как это было, например, в ходе российско-грузинской войны 2008 г.

Размышляя об изменении соотношения сил в Европе, а также культурных сдвигах в Германии, Ханс Кунднани пишет о «постзападной внешней политике Германии» и тектоническом сдвиге в отношениях между ведущими мировыми державами:

«…постзападная Германия могла бы увлечь за собой и другие страны Европы, а особенно те страны Центральной и Восточной Европы, чья экономика наиболее тесно связана с Германией. В случае выхода из ЕС Великобритании, что сейчас обсуждается, другие страны с еще большей вероятностью последуют за Германией, особенно в том, что касается отношений с Россией и Китаем. Тогда позиции Европы и Соединенных Штатов могут разойтись, что приведет к расколу западного мира, который может навсегда утратить свое единство».

По мнению Кунднани и других исследователей, такой сдвиг обусловлен как экономическими, так и культурными причинами. По их мнению, Германия все больше зависит от рынков быстроразвивающихся стран. В то же время в европейском и немецком обществе растут антиамериканские настроения, что отчасти является результатом разоблачения деятельности разведслужб США в ФРГ. Кризис на Украине привел к росту пророссийских настроений в немецком обществе. Все эти тенденции вкупе с сопротивлением санкциям показывают, что проамериканская политика Германии может закончиться с уходом с поста канцлера Ангелы Меркель. Иван Цветков следующим образом охарактеризовал расчеты Владимира Путина: «В случае открытой конфронтации между Россией и Западом давние противоречия между США и Европой станут еще более глубокими; Европа даже может перейти на сторону России». Однако идея отказа Германии от политики атлантизма представляется нереалистичной в силу ее несоответствия основополагающим экономическим и политическим интересам страны.

Тем не менее структура внешнеторговой деятельности Германии постепенно меняется. Спустя два десятилетия после подписания Маастрихтского договора основным экспортным рынком Германии остается ЕС. На него приходилось 59 % общего объема внешней торговли в 2013 г. Однако доля экспорта в страны еврозоны снизилась в 2008–2011 гг. с 43 % до 41 %, тогда как доля экспорта в страны Азии выросла с 12 % до 16 %.

Хотя основным торговым партнером Германии остается Франция, ее доля в экспорте из Германии существенно снизилась.

В настоящее время Китай привлекает больше прямых иностранных инвестиций из Германии, чем Франция, и вскоре может стать вторым по значимости торговым партнером Берлина, опередив Соединенные Штаты. Китай стал крупнейшим рынком сбыта немецкой машиностроительной техники, на которую приходится почти половина экспорта из Германии в КНР. Эти данные показывают, что между Пекином и Берлином развиваются «особые отношения» за рамками ЕС.