Игорь Прокопенко - Теории заговоров. Кто правит миром?

Виктор Баранец, военный обозреватель: «Был действительно личный курьер, который ездил в определенные точки, принимал письма, почту и приносил ее Хаттабу. Это был чеченец, которому он доверял безоглядно, потому что было много заварух, в которых их смерть проверяла. Хаттаб ему поверил, и мы этим тоже воспользовались. В общем, наши товарищи из разведки заслужили аплодисменты».

Дальше все происходило точно по запланированному сценарию. Получив письмо, Хаттаб удалился в свою палатку. Оттуда он вышел бледный и весь в поту. Никто так и не понял, что с ним произошло. Личный врач, который всегда находился при нем, списал все на переутомление. Но с каждым днем Хаттабу становилось все хуже. Никакие лекарства не помогали. Он мучился почти две недели, а 20 марта умер. В тот же день он был похоронен по исламским обычаям.

Ликвидация Хаттаба была одной из самых успешных операций российских спецслужб по уничтожению террористов. Это был важный шаг в решении чеченского конфликта, ведь Хаттаб был не просто полевым командиром и главарем крупнейшей банды боевиков. Он был связующим звеном между западными спецслужбами и чеченскими террористами. Именно через него проходили все зарубежные финансовые потоки, которые боевики использовали для закупки оружия, подготовки шахидов и организации терактов. Мало того, ликвидация Хаттаба была и делом чести для российских спецслужб, ведь российский спецназ его много раз держал под прицелом и ждал только команды Кремля. Но она не поступала. Так же как и не было команды обезвредить Дудаева.

Сергей Чепусов, в 1995 г. начальник штаба 245-го мотострелкового полка: «Когда мы наступали, брали Грозный, мы знали, где находится Дудаев. Под Грозным он был, на южной стороне города. Знали, где он, а нам не давали открыть огонь. Потом, когда доложили разведчики, что оттуда ушли джипы, нам разрешили стрелять. О чем это говорит?»

С предательством национальных интересов было покончено, когда всем стало понятно: игры закончились. Страна оказалась на краю бездны, дальше идти было некуда.

В.В. Путин: «Мы будем преследовать террористов везде: в аэропорту – в аэропорту, вы уж меня извините, в туалете поймаем – и в сортире их замочим, в конце концов. Все, вопрос закрыт окончательно!»

После этого заявления с боевиками перестали заигрывать – их стали уничтожать. Были обезврежены такие известные лидеры подполья, как Салман Радуев, Аслан Масхадов, Руслан Гелаев, Зелимхан Яндарбиев и Шамиль Басаев.

Виктор Баранец: «Здесь во многом помогла решительность тогдашнего Путина. Я недавно разговаривал с секретарем Совета Безопасности Николаем Ивановичем Патрушевым, он сказал: “Когда случилась вторая чеченская война и когда в Совет Безопасности пригласили генералов Минобороны, то там оказалось, что люди вообще не понимают, какие задачи перед ними стоят. И в конце концов, даже с трудом находились войска, которые могли бы выполнить поставленные боевые задачи. И Путин собрал всё это в кулак, определил задачи”».

Но тогда возникает вопрос: почему на протяжении нескольких лет российские спецслужбы не могли ликвидировать всех этих бандитов и террористов? Кто этому так упорно мешал? Военные аналитики уверены: на самом верху, в окружении Ельцина, были агенты влияния иностранных разведок. А были и такие люди, которые за огромные деньги не только продавали боевикам секретные документы, но и могли реально повлиять на ход всей чеченской войны. Так, 27 апреля 1995 года российские военные блокировали чеченский поселок Шатой. Им хватило бы всего суток, чтобы выдавить оттуда боевиков. Но на следующий день российская сторона объявляет о моратории. Причем боевики знали о нем раньше, чем наше командование.

Геннадий Трошев, с 1995 по 1997 г. командующий 58-й армией Северо-Кавказского военного округа: «Масхадов успокаивал своих бандитов, которые находились в Шатое: «Продержитесь до утра, утром будет объявлен мораторий». То есть мы, военные, не знали об этом моратории, а Масхадов уже знал. Это еще раз подтверждает то, что у них были контакты с Москвой. С кем – не могу сказать. С Березовским ли, с Петровым, Ивановым, Сидоровым – не могу сказать».

Получается, у боевиков было достаточно средств, чтобы подкупать даже кремлевских чиновников, ведь решения о прекращении боевых действии принимаются именно на таком уровне. Многие эксперты считают, что это действительно так. Если посмотреть финансовую отчетность чеченских боевиков, если поднять их финансовые счета, то выяснится, что они были самыми настоящими миллионерами.

Виктор Баранец: «Дудаев владел суммой в размере 253 миллиона рублей, столько было на его счету. У Масхадова уже было поменьше, а вот Басаев закончил жизнь со своими 80 миллионами долларов. Такие были суммы. Заблокировать их, кстати, так и не удалось, хотя российская сторона пыталась это сделать, подавала заявки в международный суд, обращалась к правительствам стран, где находились счета. Ничего не удалось. И более того, сейчас даже неизвестно, как будут открываться эти счета».

Неизвестный: Салам алейкум.

Террорист: Алейкум салам.

Неизвестный: Там задание. Все должно быть соблюдено, следуйте инструкциям. И передайте ему: не нужно делать того, о чем его не просят. Не нужно ничего выдумывать. И сделайте все быстро и четко.

Террорист: Все сделаем.

Неизвестный: Подождите. И чтобы без лишних проблем, как в прошлый раз.

Террорист: Ок. Когда отдадите вторую часть?

Неизвестный: Когда я получу от тебя отчет.

Террорист: Смотрите телевизор – вы все увидите в новостях.

Неизвестный: Хорошо. Пока.

Эта встреча состоялась в первых числах июня 2003 года неподалеку от поселка Курчалой. Уже через месяц операция по взрыву в Москве возле ресторана на Тверской-Ямской будет готова. Для ее выполнения выберут девушку. Она смогла беспрепятственно въехать в Москву и добраться до места теракта. Но выполнить свое задание она так и не смогла: когда пришло время взрываться, она испугалась.

Слева направо: Радуев, Масхадов, Гелаев, Яндарбиев, Басаев

Зарима Мужахоева: «Не хочу взорваться, я против этого. Я жалею сейчас, что не сказала “Я сдаюсь”».

23-летняя смертница Зарима Мужахоева. Это она в июле 2003 года должна была совершить теракт в самом центре Москвы. Но после неудачной попытки взорвать устройство ее задержали милиционеры. На допросе Мужахоева призналась: за взрыв на Тверской-Ямской ее родственники должны были получить 30 тысяч долларов.