Леся Рябцева - Эхо Москвы. Непридуманная история

К. ЛАРИНА: Когда их лишали.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Когда их лишали эфира. Я сейчас знаю примеры, когда люди, которых лишают эфиров, идут на все и в конце концов получают эти эфиры. Эти примеры налицо. Так вот, очень важно иметь какую-то гавань, где нет вот этой знаменитой сшибки между тем, что ты хотел бы делать и тем, что тебе позволяется делать. И как не ругай «Эхо», и как, может быть, для многих радиослушателей и телезрителей, которые смотрят RTVI, «Эхо» не совпадает с тем, что они думают о жизни, главное, что на «Эхе» работают те люди, для которых их душевное устройство, их понимание жизни в этом мире совпадает с тем, что разрешается делать на «Эхе Москвы». Это непросто, мы не в Америке, я и в Америке пожил, и в Италии пожил. Сейчас очень долго был в Грузии, ну, вот, знаешь, как там это естественно. Там есть другие какие-то сложности, да, которые мешают жить, но там не задушено. И практически говорят часто радиослушатели такую фразу, они думают, что она обидная, но это высшее признание. Они говорят – вот, «Эхо Москвы», оно известно и вы там всем известны только потому, что вам нет альтернативы, поэтому вы завиваете пальцы.

К. ЛАРИНА: В смысле нет конкурентов, да?

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет конкурентов, да. Вот, если бы была, если бы у бабушки кое-что было, так она была бы дедушкой. Тут стоит подумать, как на протяжении двадцати лет.

К. ЛАРИНА: Двадцати лет ничего не появилось.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет. Как на протяжении 20 лет радиостанция «Эхо Москвы» умудрилась объяснить всем вокруг, начиная и заканчивая. Начиная с Корзуна, которому, я думаю, все, ну, просто непросто признательны, просто бывает такой моральный стержень, который в какое-то время сказал – вот это будет так. И вот так оно было на протяжении всех этих 20 лет и поддержано потом руководством – Венедиктовым, Федутиновым, позицией, честно скажу, по всей видимости, и государства. Сначала Бориса Николаевича Ельцина, Владимира Владимировича Путина, которые не решились сделать то, что делается в России легко. Причем мне абсолютно все равно, почему они решили оставить «Эхо», но то, что в какой-то момент, а я знаю, мне рассказывали, было несколько очень тяжелых моментов для «Эхо Москвы».

К. ЛАРИНА: Мы все это знаем, да, и Алексей это рассказывал и в эфире для слушателей, да, да, да.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А их рука дрогнула, большое им за это спасибо. Я, знаешь, вначале мы дальше пойдем о другом, я просто хочу сказать, что я вас всех очень люблю.

К. ЛАРИНА: Это ты кому говоришь?

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я говорю и сотрудникам радиостанции, моим уважаемым коллегам, и которых уже нет в живых, и которые продолжают работать на «Эхе», и которые ушли, и молодым, которых из-за моего двухлетнего путешествия я почти не знаю. Я чувствую, что меня здесь защитят.

К. ЛАРИНА: Да, это правда.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Понимаешь, и это дает мне силы. Очень важно, когда ты где-то работаешь, неформально где-то тебя защитят. Я знаю, что такое существует в «Новой газете». Там если кого-то тронут, то поднимется весь коллектив.

К. ЛАРИНА: А на «Первом канале» как защищают! Знаешь как?

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не хочу… Ну, защищают, ну, хорошо. Вот, дай им Бог. Я ж не касаюсь.

К. ЛАРИНА: Отстреливаются буквально.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Поэтому хочу тебе сказать, что «Эхо Москвы», конечно, феномен, который сделан всеми, и, кстати, хочу сказать вот что: если бы радиослушатели «Эха Москвы» предали когда-нибудь радиостанцию, то «Эха» бы уже не было. Я не говорю о том, что кто-то бы вышел куда-то. НТВ, более респектабельное, электоральное, телевизионный канал, с прекрасными людьми, закрыли в одну секунду. Ну, как. Сначала неделю было 2000 человек. На следующей неделе – 300, ну, и так далее, и так далее. Я знаю, что такое может быть и с «Эхо Москвы». Если вдруг «Эхо Москвы» закроют, конечно, людям это не понравится, но в конце концов пойдут…

К. ЛАРИНА: Никто не выйдет. Я тебя умоляю.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Слушать. Вопрос не в том. Мы чувствуем поддержку аудитории. Мы знаем, что люди едут в машине, скачивают наши передачи.

К. ЛАРИНА: Востребовано. Кому-то это необходимо.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это дает неюридическую защиту радиостанции «Эхо Москвы». Это дает нам моральные силы говорить абсолютно откровенно то, что мы думаем. А это, собственно, то, на чем «Эхо Москвы» имеет самый бешеный рейтинг. По-моему, это слова Венедиктова, которые он сказал много лет назад, восхитительные: что правда оказалась товаром, причем самым продаваемым, а за это особое спасибо нашим руководителям государства.

К. ЛАРИНА: Слушай, но тем не менее: все-таки вопрос еще и смысла. Опять же вспоминают твои, поскольку как и было сказано Львом Гулько, ты человек искренний и, наверное, это правильно, иначе какой смысл выходить к микрофону. В какой-то момент какие-то были очередные выборы, я помню, ты работал в эфире перед выборами. И звонили наши слушатели, и кто-то, прямо подряд было несколько звонков, типа вы нам скажите, Матвей Юрьевич, за кого.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это знаменитая история с этой женщиной.

К. ЛАРИНА: Да. И ты сказал – блин, 15… а, я даже помню, когда это было… 15 лет мы вам долбим одно и то же, 15 лет мы призываем вас к самостоятельности мышления, самостоятельности в принятии решения, и все это без толку. Получается, что все без толку? Переделать мир невозможно.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А переделывать мир не надо.

К. ЛАРИНА: Мозг переделать невозможно.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не надо. Мы ведь, знаешь, как есть замечательная фраза, что никто не знает, что является венцом творения. И дальше такая фраза замечательная – может быть, тот бокал с вином или шампанским, который я держу в руках. Никто не знает цели жизни. Мы знаем одну цель – родить детей. Но все остальное, вот, что такое, например, я не знаю, там, социальный результат? Это что? Какая-то демократия? Ничего подобного. Мы знаем, что демократия американская – это одна. Немецкая – это другая. Британская – да? В России, ну, вот, такая полудемократия, которым руководство наше довольно. Я думаю, главное, что мы делаем, совсем не в этом. Да, переубедить никого невозможно. А я заметил, что мы сейчас стали мудрее и не пытаемся. Мы просто естественны в эфире. И люди, видя наш пример, думают: а может быть, действительно так можно жить? Я думаю, что мы не перевоспитали поколение за эти 20 лет, а мы просто показали им пример естественности, понимаешь? Что не надо никого бояться. Эти же там говорят, показывая на нас. Ну и я. А дальше уже расшифровка своему начальнику.

К. ЛАРИНА: Все равно боятся.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Что?

К. ЛАРИНА: Все равно боятся, ты же видишь.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Пусть боятся. Моисей 40 лет водил по пустыне, понимаешь? Водил или не водил – неизвестно.

К. ЛАРИНА: Ну, идут же голосовать за «Единую Россию» строем. Строем голосуют за одну и ту же партию. Боятся.