Питер Гелдерлоос АНАРХИЯ РАБОТАЕТ

Люди способны как на авторитарное, так и на антиавторитарное поведение. Горизонтальные сообщества, которые не были намеренно антиавторитарными, могли принять принудительную иерархию, когда новые технологии давали такую возможность, и даже без технологий они могли превратить жизнь групп, считающихся низшими, в ад. Похоже, наиболее распространенными формами неравенства среди эгалитарных сообществ в других планах были гендерная и возрастная дискриминации, которые могли приучить общество к неравенству и создать прообраз иерархической лестницы, где управляли мужчины-старейшины. Эта структура могла стать более властной с появлением металлических инструментов и оружия, излишка, городов и т.п.

Но дело в том, что эти формы неравенства не были неизбежны. Сообщества, не одобрявшие авторитарное поведение, сознательно избежали развития иерархии. На самом деле, многие сообщества отвергли централизацию и технологии, допускавшие доминирование. Все это показывает, что история — не односторонняя дорога. К примеру, марокканские имазигены (в переводе «свободные люди» или «люди земли» — прим. пер .), или берберы, не сформировали централизованной политической системы за последние несколько веков, хотя прочие сообщества вокруг них это сделали. «Установление династии почти что невозможно, — пишет один из их исследователей, — из-за того факта, что вождь постоянно борется с восстаниями, которые, в конце концов, становятся успешными, и система возвращается к старому децентрализованному анархистскому порядку». [17] Harold Barclay «People Without Government: An Anthropology of Anarchy», London: Kahn and Averill, 1982, p. 98.

Какой фактор позволяет сообществам избежать доминирования и принудительной власти? Исследование Кристофера Боэма, наблюдавшего десятки эгалитарных сообществ на всех континентах, включая собирателей, садоводов, фермеров и пастухов, показали, что одним из главных факторов является сознательное желание оставаться антиавторитарными — антиавторитарная культура. «Главная и непосредственная причина эгалитарного поведения – моральная уверенность части основных политических деятелей локальной группы в том, что никто из членов сообщества не должен доминировать над остальными» [18] Christopher Boehm «Egalitarian Behavior and Reverse Dominance Hierarchy», Current Anthropology, Vol. 34, No. 3, June 1993. . Кажется, что, скорее, не культура определяется материальными условиями, а что культура создает социальную структуру, которая воспроизводит материальные условия.

В некоторых ситуациях определенные формы лидерства неизбежны, так как у некоторых людей больше навыков или они более харизматичны. Сознательные эгалитарные сообщества отвечают на такую ситуацию не регламентацией позиции лидера, не наделением его какими-либо особенными привилегиями, а поощрением культуры, осуждающей людей, выставляющих напоказ свое лидерство или пытающихся добиться власти над другими. Более того, пост лидера занимают разные люди в зависимости от ситуации или необходимости в навыках для решения имеющейся проблемы. Лидеры на охоте отличаются от лидеров при строительстве или во время церемоний. Если человек в роли лидера пытается добиться большей власти или доминировать над себе подобными, остальная часть группы использует «механизм намеренного выравнивания»: ряд действий для того, чтобы вернуть лидера обратно на землю. К примеру, во многих антиавторитарных сообществах охотников и собирателей наиболее умелые охотники подвергаются критике и высмеиванию, если их заметят за хвастовством или использованием талантов для раздутия своего эго, а не для выгоды всей группы.

Если социальное давление не работает, то происходит эскалация санкции, и во многих эгалитарных сообществах, в конечном счете, лидера, который неисправимо авторитарен, изгоняют или убивают задолго до того, как он обретет власть, позволяющую вынуждение. Эти «обратные иерархии подчинения», при которых лидеры должны подчиняться общей воле, так как они бессильны в сохранении позиции лидера без поддержки, появились во многих обществах и функционировали в течение продолжительного времени. Записи Боэма о некоторых эгалитарных сообществах свидетельствуют о существовании вождя или шамана, игравшего ритуальную роль или роль беспристрастного примирителя в спорах; другие коллективы назначали лидеров в сложные времена или имели вождя на период мира и вождя на время войны. Но эти позиции лидеров не являются властными и спустя сотни лет не развились до авторитаризма. Обычно люди, исполняющие эти роли, рассматривают их как временную социальную нагрузку, от которой они хотели бы быстрее избавиться из-за высокого уровня критики и ответственности во время выполнения этих ролей.

Европейская цивилизация на протяжении истории демонстрировала более высокий уровень терпимости к авторитаризму, чем эгалитарные сообщества. Хотя политические и экономические системы, которые станут современным государством и капитализмом, развивались в Европе, все равно существовало определенное количество бунтов, демонстрировавших, что даже здесь власть – обман. Одним из величайших восстаний была Крестьянская Война XVI века в Германии. В 1524 и 1525 годах 300 000 крестьянских повстанцев вместе с городскими жителями и частью низшего дворянства восстали против владельцев собственностью и церковных иерархов, начав войну, которая оставила около 100 000 убитых в Баварии, Саксонии, Тюрингии, Швабии, Эльзасе, а также на территории современной Швейцарии и Австрии. Правители и духовенство Священной Римской Империи регулярно увеличивали налоги на постоянно повышающиеся административные и военные расходы, так как становилось все больше и больше административных служащих. Ремесленники и городские рабочие пострадали от этих налогов, но крестьянам досталась самая тяжелая ноша. Для увеличения власти и доходов принцы загнали крестьян в неволю и возродили римское право, которое устанавливало частную собственность на землю: что-то вроде шага назад от феодальной системы, при которой владение землей было основано на определяющим права и обязанности соглашении между крестьянином и лордом.

Тем временем представители старой феодальной иерархии, такие как рыцари и духовенство, начали приходить в упадок и конфликтовать с другими представителями правящего класса. Новый меркантильный класс бюргеров, также как и многие правители, противостоял привилегиям духовенства и консервативных структур Католической Церкви. Новая менее централизованная структура, сила которой основывалась на советах в городах, глашатаем которой выступал Мартин Лютер, позволила подняться новому политическому классу.

За несколько лет до начала Войны какое-то количество анабаптистских проповедников начало путешествовать по региону, распространяя революционные идеи против политической власти, церковных доктрин и даже против реформ Мартина Лютера. Среди этих людей были Томас Дрешель, Николас Сторч, Марк Томас Стюбнер и самый известный — Томас Мюнцер. Некоторые из них выступали за полную религиозную свободу, прекращение принудительного крещения и отмену правительства на земле. Не говоря уже о том, что их преследовали католические власти и сторонники Лютера, их изгнали из многих городов, но они продолжили путешествовать по Богемии, Баварии и Швейцарии, находя сторонников и подогревая крестьянскую непокорность.