Олег Будницкий - Русско-еврейский Берлин (1920—1941)

С 1921 по 1923 год в Берлине действовал филиал Культур-Лиги, председателем которого был экономист Я.Д. Лещинский. Программа мероприятий филиала включала вечера декламации, концерты и популярные доклады об истории евреев и еврейской культуры («На пороге старой и новой еврейской литературы», «Еврейская поэзия», «О еврейском театре», «Культурная жизнь польского еврейства», «Американское еврейство», «Еврейское рабочее движение в Польше», «Свобода духа и история еврейской культуры»). В 1923 году организована выставка М. Шагала в Галерее «Лутц», в «Ложенгаузе» – выставка Н. Альтмана, Д. Штеренберга, И.Б. Рыбака, И. Чайкова, А. Минчина.

В 1924 году издательство «Гешер» предприняло попытку объединить еврейских художников и провести общую выставку. В газете «Рассвет» было опубликовано воззвание «Ко всем еврейским художникам»:

За последние несколько десятилетий мы стоим перед неоспоримым фактом существования евр[ейского] искусства и нарождения кадров сознательных еврейских художников. В разных странах рассеяния, в разных культурах выросли эти дарования, громко заявили о своем еврейском “Я”. Отдельными островками вкрапленные в чужие культуры, они звучат всюду своим особенным, им лишь присущим звуком. Нелегок путь этих одиноких, и опасность быть стертыми, захваченными, поглощенными общей окружающей культурой очень велика 712.

Автор воззвания (а им был И.Б. Рыбак) сетовал, что у еврейских художников «нет возможности перекликнуться друг с другом при помощи объединяющего органа, не говоря уже о периодических выставках», что «уже издавна является болью всех сознательных еврейских художников». План издательства был весьма амбициозен – организовать ряд передвижных выставок в Берлине, Вене, Праге, Амстердаме, Париже, Лондоне, Нью-Йорке под общим названием «Еврейская картина и книга». Выставки, согласно проекту, стали бы «нейтральной платформой» для встреч еврейских художников, которые затем сформировали бы «нейтральный постоянный орган». В качестве директора выставки издательством был приглашен Рыбак 713.

Однако эта сколь впечатляющая, столь и утопическая инициатива в жизнь воплощена не была.

Но подлинным центром художественной жизни идишского Берлина стал журнал «Милгройм» («Гранат», вариант на иврите – «Римон», под редакцией Марка Вишницера и Рохл (Рахель) Вишницер-Бернштейн, искусствоведа, лектора Еврейского университета и Школы Wissenschaft des Judentums). Миссию своего журнала редакторы понимали следующим образом: «Милгройм» – проводник еврейского искусства, который поможет объединить еврейский народ, а еврейское искусство связать с искусством всемирным. Связь понималась как двусторонняя, и поэтому в журнале печатались как статьи еврейских художников о еврейском искусстве, предназначенные для европейцев, так и статьи по истории всемирного искусства, адресованные еврейским читателям 714. Таким образом, редакторы «Милгройма» повторяли политику редакторов литературно-филологического журнала «Дер онѓейб». Кроме того, эта идеология была созвучна идеям Культур-Лиги о соотношении еврейского и универсального искусства.

В литературе нишу «архаики», которая воспринимается как воплощение традиционного, национального и аутентичного, занял идишский фольклор. Наряду с другими приемами авангардная поэзия использует имитацию народного стиха, цитаты из народных песен, обращается к фольклорным образам 715.

По словам Д. Бештель, идишская литература Берлина писалась «о Востоке и для Востока»: произведения, в которых воссоздается восточноевропейская действительность, были обращены к читателю, знакомому с ней.

Изображается прежде всего уходящий мир идеализируемого еврейского местечка. Дер Нистер пишет сборник аллегорических рассказов, насыщенных хасидскими мотивами, Д. Бергельсон издает свое собрание сочинений, основная тема которых – кризис местечка 716. Мойше Кульбак пишет в Берлине мессианский роман «Мешиах Бен Эфраим» и стихотворную книгу «Найе лидер» («Новые стихи», 1922), включавшую поэмы «Райсн» («Белоруссия») и «Ламед-вов» («36 праведников»), в которых он мифологизировал местечковую действительность. Как отмечает М. Каплан, «временное пребывание в Берлине для Кульбака и многих его современников становится поводом пересмотреть свое отношение к родине … Почти всех “Берлинских идишистов”, таким образом, объединяет то, что опыт их жизни в Берлине – в мегаполисе, среди немцев, встреча с модернистским искусством – экспрессионизмом, Neue Sachlichkeit , марксистской эстетикой… искажает и перестраивает восприятие того, что было прежде “естественной средой обитания” для идишской культуры, – восточноевропейское местечко» 717. При этом восточноевропейское прошлое амбивалентно 718: с одной стороны, это исчезающая идиллическая действительность, с другой – арена погромов времен Первой мировой и Гражданской войн, как, например, в цикле Л. Квитко «1919» 719.

Герои произведений идишских писателей Берлина – одинокие странники, которые чувствуют себя чужаками в пространстве мегаполиса и постоянно обращаются к своему прошлому. М. Крутиков пишет: «Хотя физически многие из эмигрантов пробыли в Берлине уже несколько лет, их все еще преследовали ужасы войн, погромов и революций, ужасы, которые им пришлось вытерпеть в Восточной Европе. Это состояние мастерски передано в рассказах Д. Бергельсона, герои которого настолько “вросли” в свое прошлое, что почти не замечают реальности – Берлина – вокруг себя… В рассказах Бергельсона большой город Берлин редуцирован до маленьких комнат, узких коридоров, закрытых дворов, коротких переулков и парков» 720.

Веймарская Германия – мир больших городов, послевоенной разрухи, соседства нищеты с фантастическим богатством, сосуществования коммунистов, капиталистов, националистов; мир, оторванный от традиций, нестабильный, безумный, – вызывает смешанные чувства: с одной стороны, этот мир влечет к себе, с другой – ужасает и отталкивает 721. Несколько таких описаний Берлина оставили авторы, уже покинувшие Германию: это поэма М. Кульбака «Диснер Чайлд Гарольд» (1927) и три прозаических произведения: «Гренадир-штрассе» Фишла Шнеерсона, «Бам опгрунт» («Над бездной») Ш. Аша (1933) и один неоконченный роман Меира Винера 722. Всегда герои произведений писателей-идишистов оказываются вне этого мира, остаются чужаками, даже если они хотят сродниться с Германией и ее культурой. Таков, например, герой Кульбака – молодой поэт-идишист, которого заставляет приехать в Берлин желание лучше узнать немецкую культуру. Декадентская культурная жизнь – фантастическая мозаика (экспрессионизм, дадаизм, жизнь ночных кафе) – его совершенно поражает. Ей противопоставлена дневная жизнь, далекая от искусства: тяжелая черновая работа, демонстрация в Веддинге – рабочем районе Берлина – и ее жестокое подавление, нищий эмигрантский быт. В конце концов герой, так и оставшись в Берлине посторонним и не найдя того, ради чего он приехал, возвращается на родину.