Олег Будницкий - Русско-еврейский Берлин (1920—1941)

Несмотря на финансовые трудности, «Наш век» выходил до апреля 1933 года. Прекращение издания газеты, как, впрочем, и прекращение существования русско-еврейской колонии в Берлине, было связано не с обычными эмигрантскими проблемами, а с радикальными политическими переменами в Германии. В марте 1932 года, накануне выборов президента Германии, Гольденвейзер писал:

Русские беженцы в большинстве приехали в Германию между 1920 и 1922 годами. На их глазах прошла почти вся история новой Германской республики – от Каппа 794до Гитлера. Они могли многое оценить в приютившей их стране, но во многом и разочаровались. Они многому научились у немцев, но успели убедиться и в том, что не по всем предметам можно идти к ним на выучку. Наряду с величайшими достижениями культуры духовной, хозяйственной, организационной, отчасти социальной – пришлось констатировать крупные недостатки культуры политической. Русские беженцы нашли в Германии такую же раздробленность и борьбу партий, какую они помнили из России. И на протяжении десяти лет им пришлось увидеть лишь считанное число государственных людей крупного масштаба, с талантом, волей и авторитетом 795.

К таким деятелям Гольденвейзер относил Ф. Эберта, Г. Штреземана, о тогдашнем рейхсканцлере Г. Брюнинге он замечал, что тому «недостает увлекающего массы боевого темперамента». С уважением и определенной симпатией Гольденвейзер отзывался о президенте П. фон Гинденбурге, явно надеясь на его переизбрание 796. Еще бы – ведь главным конкурентом престарелого фельдмаршала был не кто иной, как Адольф Гитлер.

Почти одновременно Гольденвейзер опубликовал в рижском «Законе и суде» статью «“Чрезвычайные указы” Германского Президента» 797, в которой разъяснял читателям вопрос о применении ст. 48 Веймарской конституции 1919 года, позволявшей принимать в случае необходимости чрезвычайные меры, в том числе роспуск Рейхстага, референдум и т.п. Ф. Эберт прибегал к этой статье 136 раз, затем до 1930 года она применялась редко, но с 1930 года, в президентство Гинденбурга, вновь использовалась довольно широко.

Имея перед собой… недееспособный Рейхстаг, – писал Гольденвейзер, – президент не только вправе, но и обязан воспользоваться всеми предоставленными конституцией возможностями, чтобы охранить страну от потрясений и обеспечить нормальный ход государственных дел. Поэтому ст. 48 абзац 2 должна быть истолкована в том смысле, что она предоставляет президенту право временно устранить недееспособный парламент и самолично позаботиться об удовлетворении насущных нужд государства. Если у президента в его борьбе с Рейхстагом при помощи ст. 48 нет воли к государственному перевороту, – если он одушевлен единственно желанием привести жизнь в норму, соответствующую конституции, – если он временно устраняет парламент с единственной целью облегчить скорейшее восстановление нормального парламентаризма, – то самое широкое толкование прав президента по ст. 48 будет вполне соответствовать духу Веймарской конституции и намерениям ее творцов 798.

Гольденвейзер уж больно настойчиво употреблял слово «если», как будто сомневался в действительных намерениях германского президента, называя, впрочем, Гинденбурга почтенным политиком, в благих намерениях которого никто не сомневается. Возможно, намерения у Гинденбурга и были благими, но именно он, опираясь на Веймарскую конституцию, в январе 1933 года назначил Гитлера на пост рейхсканцлера. А вскоре о каких-либо конституционных нормах пришлось надолго забыть.

Веймарская Германия кончилась. Близилась к концу и история русско-еврейского Берлина.

В биографических справках о русских эмигрантах в Германии, в особенности эмигрантах еврейского происхождения, часто встречается формула – «после 1933». Что-нибудь вроде – «с 1933 года» или «после 1933 года» – во Франции, Англии, Латвии… И далее по списку, в зависимости от нового места пребывания эмигранта (слово «жительства» в данном случае вряд ли будет уместным). Исследователям кажется само собой разумеющимся, что после прихода в Германии к власти нацистов у эмигрантов, за исключением разве что русских немцев или крайне правых, не было другого выхода, нежели немедленно покинуть страну. Р. Уильямс пишет, к примеру: «С приходом к власти Адольфа Гитлера в 1933 году история русской эмиграции в Германии возвращается к ее истокам кануна Первой мировой войны. Подавляющее большинство русских покинули страну, осталось лишь несколько тысяч» 799.

На самом деле представление о немедленном массовом отъезде русских эмигрантов из страны сильно преувеличено. Да он и не мог быть таковым по юридическим (право въезда в другие страны) и материальным причинам. В 1937 году в Германии все еще находилось около 45 тысяч русских эмигрантов, и она уступала в этом отношении среди европейских стран только Франции (110 тысяч) и Польше (80 тысяч). В то же время численность русских эмигрантов в Германии с 1930 по 1937 год сократилась в два раза: с 90 до 45 тысяч. Это можно было бы счесть только следствием реэмиграции, однако заметное сокращение численности русских эмигрантов наблюдалось и в других странах, иногда в 2 – 3 раза (Греция, Румыния, Италия, Скандинавские страны). Так, во Франции численность русских эмигрантов сократилась со 175 до 110 тысяч, и это при том, что именно во Францию прежде всего устремились уезжавшие из Германии 800.

В целом численность русских эмигрантов в странах Европы и Дальнего Востока с 1930 по 1937 год сократилась с 630 до 450 тысяч человек. Приведенные данные могут быть неполны, ибо не все эмигранты были зарегистрированы. В то же время многие, натурализовавшись и де-юре перестав быть эмигрантами, сохраняли национальную идентичность и считали принятие иностранного гражданства формальным актом. Но в первую очередь сокращение численности русских эмигрантов объясняется высокой смертностью и неблагоприятной демографической ситуацией – большинство эмигрантов были одинокими мужчинами, что обусловило низкую рождаемость 801.

По-видимому, численность русской эмиграции в Германии существенно сократилась в начале 1930-х, еще до прихода нацистов к власти; главной причиной послужил экономический кризис, особенно жестоко поразивший эту страну. По некоторым оценкам, в начале 1933 года в стране насчитывалось около 50 тысяч беженцев из России 802.

Следует помнить, что точная численность эмигрантов неизвестна, и приводимые в литературе цифры носят, за редким исключением, оценочный характер. Несомненно одно – в нацистской Германии в 1930-е годы оставалось по разным причинам немало русских евреев, отъезд которых затянулся или вовсе не состоялся. Исходя из сравнительно высокой доли евреев среди российских эмигрантов в Германии, можно предположить, без особого риска ошибиться, что в стране оставалось несколько тысяч русских евреев. Русско-еврейская жизнь теплилась в Германии вплоть до начала 1940-х годов. Об этом периоде жизни русско-еврейской общины в Германии мы знаем менее всего.