Владимир Филиппов - Русь против европейского ига. От Александра Невского до Ивана Грозного

Страшен был удар «великой свиньи»! Рыцари на полном скаку вломились в строй полка, передние шеренги были разбиты вдребезги, втоптаны в снег конскими копытами и изрублены мечами. Но новгородцы устояли. Немецкий клин приняли в копья и топоры, ливонцев вышибали из седел на землю, их коней валили рогатинами, а самих рыцарей резали на снегу засапожными ножами. Посадник и тысяцкий сумели сплотить своих людей, а князь Юрий бросил в бой дружину.

Казалось, еще немного, и враг побежит. Но не тут-то было!

Немцы умело наращивали натиск, планомерно давили на боевые порядки полка, врубались в образовавшиеся разрывы в рядах, стараясь разбить единый строй новгородцев. То здесь, то там они ломали упорное сопротивление, дробя полк на небольшие отряды, которые затем просто сминали массой людей и коней. Повалился на снег, изрубленный тяжелыми рыцарскими мечами, посадник Михаил Федорович. Сгинул в круговерти рукопашной тысяцкий Кондрат. Разбитая вдребезги дружина Юрия Андреевича видела, как их князь, выбравшись из сечи, хлестнул коня и помчался прочь от места битвы. Новгородский полк был разгромлен, часть ратников обратилась в бегство, часть отступала, отбиваясь из последних сил. Братья-рыцари, видя близкую победу, возрадовались и навалились на остатки полка изо всех сил. Отряд орденских пехотинцев пробился к мосту и перекрыл русским путь к отступлению, провоцируя беглецов ступить на лед Кеголы.

Но рано радовались немцы! Святослав, Дмитрий и Довмонт наконец опрокинули оставшиеся без командования войска Дерптского епископа и погнали их прочь с поля боя. Святослав возглавил погоню, а Дмитрий, быстро оценив обстановку, с переславской дружиной и псковичами атаковал «великую свинью» во фланг. Ливонцы, уже торжествовавшие победу, были ошарашены, стали разворачивать коней и вступили в бой с новым противником.

Воспользовавшись тем, что натиск рыцарей ослаб, вздохнули свободно новгородцы, десятники и сотские остановили беглецов и вновь начали сбивать их в единый строй, формируя новый боевой порядок полка. Немного отдышавшись, они вновь ринулись в битву. Тысячи новгородских ратников бежали по заваленному мертвыми телами полю, сжимая в руках топоры и рогатины, русские шли на крестоносцев мстить за погибших товарищей. Сеча закипела с новой силой.

День тянулся долго, а битве не было видно конца и края. Немцы бились зло и умело, они крепко держали строй, отражая свирепые атаки русских с двух сторон. Между тем, дружинники Михаила Ярославича, Ярополка и Константина разбили на правом фланге датских рыцарей и отряды чуди, но вместо того, чтобы прийти на помощь новгородцам, ринулись преследовать остатки вражеских войск. Поток беглецов устремился к Раковору. Воины короля и чудские ополченцы спешили укрыться за толстыми стенами замка, но суждено это было далеко не всем. Княжеские гридни гнали врагов семь верст, устилая, их телами ведущие к крепости дороги до тех пор, пока не достигли каменных стен Раковора. И только тут, истомленные битвой и долгим преследованием, дружинники придержали коней и повернули назад, туда, где гремел, то усиливаясь, то затихая, шум великой битвы.

Возвращались на поле боя рассеявшие и добившие остатки войск епископа дружинники Святослава, и князь, видя, что его людям предстоит новая схватка, стал быстро строить дружину в боевой порядок. Но возвращение русских заметили и командиры ливонцев, а потому, не желая продолжать битву с превосходящими силами противника, они стали прорываться из наметившегося кольца окружения. Только беда немцев заключалась в том, что их военачальники выбрали неверное направление атаки, и «великая свинья», вместо того чтобы вырваться на оперативный простор, врезалась в новгородский обоз, где и завязла накрепко.

И пока братья-рыцари рубились с обозниками, князья и воеводы стягивали свои растрепанные и рассеянные полки в единый кулак, дабы последним натиском опрокинуть крестоносцев.

Короткий зимний день быстро угасал, кровавое солнце стремительно покатилось за линию горизонта, а вечерние сумерки все плотнее укутывали землю. Часть новгородцев, совершенно обессиленных многочасовым боем, просто отказалась идти в новую атаку, аргументируя тем, что в ночном сражении случиться может всякое, и не факт, что русские выйдут из него победителями. Понимая, что с измученными и израненными бойцами много не навоюешь, князья решили дать воинству отдых, а наутро возобновить битву. Однако, когда первые лучи солнца упали на землю и осветили заваленное тысячами тел поле сражения, выяснилось, что немцев и след простыл. Воспользовавшись предоставленной им передышкой, братья-рыцари сумели выбраться из обоза и, пользуясь темнотой, ушли с места битвы от греха подальше. Вчера им повезло, и они сумели устоять под русским натиском, но не факт, что подобное везение повторится и сегодня. Раковорское побоище закончилось.

Теперь рассмотрим некоторые моменты битвы. Прежде всего возникает закономерный вопрос – кто победил? Если исходить из общей стратегической ситуации, то коалиция добилась несомненного успеха, поскольку штурм Раковора так и не состоялся. Причем дело не только в тяжелых потерях, которые понесла русская рать, но и в том, что, захватив обоз, ливонцы могли уничтожить все осадные орудия. А без них осада замка теряла всякий смысл, и прошлогодний опыт это подтверждал.

С другой стороны, тактическая победа осталась за русскими полками. Были разбиты и практически уничтожены оба фланга крестоносного воинства, погиб командующий объединенной католической армией епископ Александр, но что самое главное, по неписаным законам войны победителем становился тот, за кем оставалось поле боя. А оно осталось за русскими. В Новгородской I летописи старшего извода четко прописано: « Новгородци же сташа на костех 3 дни ».

Поэтому конкретно в Раковорской битве победили русские.

Теперь о потерях. В «Ливонской рифмованной хронике» о потерях ливонцев не упоминается вообще, зато о русских автор пишет вдохновенно и с удовольствием: « Много мужей их там полегло », « Были у русских потери большие », « Пять тысяч русских остались лежать на том поле битвы ». Но последняя цифра вызывает определенные сомнения, поскольку взять ее автору было неоткуда, ведь немцы и датчане покинули поле боя, а потому и не могли сосчитать павших врагов. Опять же, невольно создается впечатление, что ливонский стихотворец знает только цифры в 5000, 20 000 и 30 000, поскольку при описании боевых действий между русскими и рыцарями только ими и оперирует. Наши на Прибалтику водят рати только такой численности, а под Раковором Дмитрий Переславский ведет в атаку ровно 5000 бойцов, не больше и не меньше.