Владимир Филиппов - Русь против европейского ига. От Александра Невского до Ивана Грозного

Итог подобной безответственности был предсказуем. «Он шел на Одессу, а вышел к Херсону» – так пели про революционного матроса Железняка в Гражданскую войну. Теперь Литва могла вздохнуть спокойно. Вместо столь нужного похода на Литву новгородцы напали на замок Раковор, принадлежавший датчанам, и попытались овладеть им штурмом. Видимо, они очень хотели повторить свой набег за барахлом на Дерпт в 1262 году, правда, в другом месте и в другое время. Но в этот раз не задалось. Потеряв в перестрелке семь человек, русские ушли в Новгород. В очередной раз гора родила мышь. Но новгородская правящая верхушка, словно норовистый конь, закусила удила и помчалась вперед, ничего не замечая на своем пути. Теперь на первый план выступила обида. Она застила глаза и туманила мозг, и без того не сильно крепкий. А раз есть обида, значит, должна быть и месть. Как же иначе.

Даешь Раковор! С таким ревом просыпались обиженные новгородцы по ночам, пугая своих домочадцев. После того, как они захватили и разграбили Юрьев, отпор у Раковора был словно плевок в душу.

Вот тут у нас возникает закономерный вопрос – а на кой ляд этот замок новгородцам вообще потребовался? Это не Дерпт, из которого постоянно исходит угроза северо-западным рубежам Руси, и даже не Ревель, который является богатым торговым городом. По сравнению с ними Раковор (немцы называли его Везенберг) небольшое строение на периферии. Говорить о том, что русские хотели овладеть замком и там закрепиться, не приходится, поскольку в 1262 году они не стали удерживать захваченный Дерпт.

Раковор не был ни портом и ни центром торговли, да и особого стратегического значения не имел. Однако новгородцы с упорством, достойным лучшего применения, идут на него. Дополнительным мотивом, поддерживающим разгорающуюся обиду, могло быть то, что Раковор принадлежал датчанам – находился « в земле короля » (Ливонская рифмованная хроника). А на тот момент именно датские владения находились в Прибалтике в наиболее уязвимом положении, поскольку Дания постепенно теряла интерес к Эстонии, а соответственно и авторитет в этом регионе. Датчане уже не конкурировали с остальными за захват новых прибалтийских территорий. Им бы свои земли удержать. К тому же интересы новгородского купечества могли ущемляться именно датчанами, а отсюда и столь яростное желание насолить конкретно им. Да на помощь своих немецких соседей королевским людям было проблематично рассчитывать.

Дело в том, что к этому времени в Прибалтике творился совершенный бардак, поскольку владения как братьев-рыцарей и датчан, так и архиепископа Рижского и епископа Дерптского были раскиданы по всему региону. Орден имел земли в южной и центральной Ливонии, гранича как с Дерптским епископством, так и землями архиепископа, а датские владения протянулись от реки Наровы вдоль побережья до Рижского залива. И между всеми этими территориями периодически возникали противоречия, которые мешали католикам выступить в Прибалтике единым фронтом.

Все это, очевидно, новгородцы учитывали, а потому и решили нанести удар именно по датчанам, которые были самым слабым звеном в католической цепи, опутывающей Прибалтику. Подготовка к походу развернулась масштабная, в этот раз купцы и бояре не скупились, средства в мероприятие вкладывали изрядные. Но что примечательно: зная о том, что осада городов является слабым местом русского воинства, новгородцы решили этот недостаток исправить и занялись изготовлением осадной техники: « Изыскаша масторы порочоныя, и начаша чинити порокы во 4 владычне дворе » (Новгородская I летопись старшего извода). А вот это уже говорит о том, что настрой у вечевиков был самый серьезный. Жаль только, что вектор приложения сил был выбран неправильно. Хотя, кто его знает, возможно, что в случае успеха под Раковором новгородская рать двинулась бы следом на Ревель, развивая успех. Пока задор не остыл.

Новгородское посольство тем временем посетило великого князя Ярослава, в надежде склонить его к сотрудничеству, и тот обещал послать низовские полки в помощь Господину Великому Новгороду. Свои дружины повели в поход его сыновья, Святослав и Михаил, племянник Дмитрий Александрович, псковский князь Довмонт, ряд более мелких князей. Новгородцев должны были повести в бой тысяцкий Кондрат и посадник Михаил Федорович.

Сила собиралась внушительная.

Между тем размах новгородских приготовлений к войне вызвал беспокойство и у немцев. На берегах Волхова появилась солидная делегация прибалтийских немцев, причем в ее состав входили не только представители ордена, но и люди архиепископа Рижского и епископа Дерптского. « Прислаша Немци послы своя, рижане, вельяжане, юрьевци и из ыных городовъ, с лестью глаголюще: « намъ с вами миръ; перемогаитеся с колыванци и с раковорци, а мы к нимъ не приставаемъ, а крестъ целуемъ » (Новгородская I летопись старшего извода). Смысл речей западных партнеров был вполне ясен – вы не трогаете нас, а мы не лезем в ваши дела с датчанами, как хотите, так и разбирайтесь между собой. Наше дело сторона. Причем летописец особо заострил внимание на том, что немцы были в курсе предстоящих событий, отмежевавшись от датчан самым радикальным образом: « Лазарь Моисеевич водилъ их къ кресту, пискуповъ и божиих дворянъ, яко не помагати имъ колыванцомъ и раковорцемъ ».

На наш взгляд, в тот момент посланцы были вполне искренни, поскольку четко обозначили свои приоритеты, не требуя чего-то сверхъестественного. Да и новгородцы не скрывали цели своего похода, указав, что идут именно на датчан. С другой стороны, представители делегации однозначно должны были разведать, нет ли у русских тайного желания заодно покуситься и на земли ордена, а там уже действовать по обстановке. Но, судя по всему, ничего подозрительного обнаружено не было, и послы отбыли восвояси.

В Новгород к тому времени стали прибывать полки и дружины пришедших на помощь князей, и 23 января 1268 года объединенная русская рать выступила в поход на Раковор.

Автор «Ливонской рифмованной хроники» оценил ее численность в 30 000 воинов, но на наш взгляд, это явный перебор. Все дело в том, что стандартная численность русских войск, по мнению немцев, исчислялась обычно в 20 000 бойцов, а здесь, для того чтобы показать масштабность мероприятия, приплюсовали еще десятку.

Едва воинство вступило на вражескую территорию, как разделилось на три колонны и начало планомерное разорение и опустошение вражеских территорий. С одной стороны, русские князья и воеводы действовали по той же самой схеме, что и Александр Невский во время войны с орденом в 1242 году, а с другой стороны, такое можно было позволить только в одном случае – если врага поблизости не было. Прекрасно зная о том, какими силами располагают « колыванцы и раковорцы », новгородцы не ждали для себя никакой беды. А потому грабили беспечно, непринужденно, жгли азартно, добро собирали аккуратно и вдумчиво.