Алексей Кофанов - Тайные смыслы Второй мировой

Фугасы разворотили дома. Сорванные кровли «порхали в небе, как бумага», улицы засыпало горючим материалом. И от тысяч зажигательных бомб город вспыхнул. Затем добавили осколочных, дабы пожарные работать не могли… Чтоб не гасло, доблестные бритты подбрасывали в топку бомбочки еще несколько дней.

В ночь на 28 июля они наконец достигли желанной цели: огненного смерча .

Это не фигура речи. Массы раскаленного воздуха устремились ввысь на километры; разреженная среда стала всасывать со всех сторон воздух, насыщенный кислородом — генератором огня. Возник эффект тяги. Жар в эпицентре достиг 800°, ураган несся по улицам, таща в топку даже автомобили, вагоны и куски домов. Весь центр Гамбурга стал морем пламени высотой до пятидесяти метров.

Лишь 6 августа спасатели смогли приступить к работе, раньше жар был нестерпимым. Но спасать, конечно, было уже некого…

В некоторых уцелевших убежищах лежали невредимые трупы женщин, детей, стариков: смерч выжег весь кислород, и люди задохнулись. Убежища же в эпицентре не позволили опознать тела: их не было . Лишь слой вязкого человеческого пепла, кое-где лужицы застывшего металла.

Под руинами нашли 50 000 трупов. Сколько тысяч людей обращено адским пламенем в пепел, не узнает никто… Разрушено 250 000 зданий. За пять дней… Британцы намеренно жгли жилые кварталы.

Подобным образом они «цивилизовали» еще десяток мирных немецких городов. Вскоре к ним присоединились янки.

Вы спросите:

— Но ты же говорил, что немцы работали на англосаксов! Почему ж тогда хозяева так яростно бомбили своих слуг??

А вот почему: ко дню «Гоморры» уже стало ясно, что «Цитадель» провалилась, и победить нас немцы не смогут никогда. Не справились с банкирским заданием: погибнуть, истребив русских. Значит, пусть просто погибнут…

— Погоди, но ведь бритты бомбили Германию с самого начала, с 1939-го! — вспомните вы.

Верно. Однако смотрите на интенсивность бомбежек.

Бомбы, сброшенные союзниками на Германию (в тоннах) [529]

В 1943-м — резкий рывок. Немцы не поняли намека и в 1944-м продолжили отступать, и тогда англосаксы стали мстить им за это с дьявольской яростью.

Была и вторая цель.

Бомбежки продемонстрировали остальным странам Европы англосаксонскую мощь. Руины Гамбурга, Дрездена и прочих городов намекали западным народам, что их ждет, если они не покорятся новым заморским хозяевам (которые владеют Европой по сей день).

В общем, если бы победил рейх, то на Нюрнберге военные преступники Черчилль и Рузвельт безусловно были бы повешены.

Теперь о другой союзной авиации.

Не все французы драпали и безвольно рыдали при входе нацистов в Париж. Нашлись и там настоящие мужики.

Наш старый знакомый (по Испании и разведывательному полету накануне 22 июня) Георгий Захаров теперь командовал 303-й истребительной авиадивизией — и именно ему подчинили команду французских пилотов. Слово Захарову: [530]

«В апреле 1943 года эскадрилья „Нормандия“ вошла в состав моей дивизии. Прибыла она в количестве 11 летчиков. Только через год, пополнившись большой группой добровольцев, французы имели в своем составе 61 летчика (55 самолетов).

Жили и воевали французские летчики в тех же условиях, что и наши. Пожалуй, в первое время им пришлось потруднее. По собственному опыту знаю, что воевать вдали от родины всегда тяжелее. Но кроме этой особенности были и другие. Будучи мужественными бойцами, имея прекрасную летную подготовку, французы, тем не менее, многому еще должны были научиться.

…Однажды группа „нормандцев“ вернулась с боевого задания. Старший группы доложил: вылет прошел спокойно, противник не появлялся, на обратном пути обнаружен полевой аэродром противника.

— И вы, увидев, что противник не ожидает атаки, не произвели штурмовку? — спросил я.

— Нет, мой генерал.

— Вы вернулись с полным боекомплектом?

— Да, мой генерал… — растерянно отвечал командир группы Жан Тюлян.

Было время обеда. В дни напряженной боевой работы мы, конечно, не считались ни с какими обедами и завтраками, но в обычной обстановке обед для бойца на фронте — святой час. Я посмотрел на майора Тюляна. Надо было знать этого человека, чтобы понять, как переживал он в ту минуту свою оплошность.

— Вы же боевые летчики и приехали сюда воевать! Не так ли?

— Да, мой генерал, — отвечал Тюлян.

— Немедленно заправить самолеты и вылететь на штурмовку! — приказал я.

Через несколько минут группа была в воздухе.

Вернулись французы возбужденные, разгоряченные. Они размахивали руками, смеялись, показывали, как горели вражеские машины, взрывались какие-то баки (очевидно, бензохранилище или цистерны). Они прекрасно выполнили приказ и были довольны.

Война не была снисходительной к французским летчикам. Из первого состава эскадрильи в живых остались трое: Герой Советского Союза Марсель Альбер, Герой Советского Союза Роллан де ля Пуап и ныне генерал-майор ВВС Франции Жозеф Риссо.

В начале июня как нельзя вовремя прибыло пополнение: летчики Пуйяд, Леон, де Форж, де Тедеско, Барье, Вермей, Матисс, Бернавон. Война есть война — происходит естественная убыль боевого состава. Однако терять „Нормандию“ мы не имели права. Нетрудно понять, сколь непросто было пополнять эту единственную на советско-германском фронте французскую часть.

Индивидуализм мешал летчикам „Нормандии“ до конца использовать их боевое мастерство. Воздушный бой они понимали как стихию, в которой каждый может вытащить печальный жребий. И если тебя постигла неудача — значит, сам виноват.

Первые же серьезные бои показали, что французским летчикам необходимо менять свои взгляды — как можно быстрее постигать тактику группового боя. Я пытался доказать, что несколько даже слабых летчиков могут сбить одного сильного, в какой бы первоначально выгодной позиции тот ни находился.

Французы слушали, но у меня осталось ощущение, что их внимание — скорее, признак воспитанности. Тогда на глаза мне попался березовый веник. Подняв его, я выдернул прутик и переломил его пополам. Летчики смотрели с удивлением. Я дал одному из них веник и попросил переломить его целиком. Летчик старался, но из этого ничего не получилось. Французы заулыбались: пример из старой русской сказки оказался наглядным».

Прерву пока Захарова.

Вот он, европейский индивидуализм! Да, французы в 1940-м сами легли под немцев, но с таким подходом даже честные патриоты были бессильны. Нападение мощного врага можно отразить только с русским мироощущением «сам погибай, а товарища выручай».