Array Коллектив авторов - Дети войны. Народная книга памяти

Когда в нашу жизнь ворвалась война, судьба старательно оберегала папу от встречи с ней. Призванный в первые же месяцы, он скоро вернулся домой, так и не доехав до фронта – был комиссован по болезни сердца. В августе сорок второго, накануне захвата фашистами Ставрополя, где мы тогда жили, папа был зачислен в истребительный батальон и оставлен защищать город. И опять вмешалась судьба. Началась бомбежка. Взрыв первой же бомбы швырнул ему в голову большой камень. Заливаясь кровью, папа упал, потерял сознание, был принят за мертвого. Очнулся уже в городе, занятом врагами.

Пребывание в оккупации отец считал позором для себя. Чтобы смыть его, сам, добровольно, вопреки судьбе, пошел на фронт, несмотря на слабое зрение и больное сердце. Правда, попал не в строевую часть, стал санинструктором в медсанбате. Но и там хлебнул войны в полной мере. Его медсанбат был придан бригаде морской пехоты, которую бросали в самые опасные места. Ну а санинструктору частенько приходилось находиться на передовой, вынося с поля боя раненых.

Своим фронтовым бытием папа не хвастался – все, что делал там, называл «работой»: «Конец декабря и начало января были для меня периодом тяжелой работы, подчас без сна и отдыха сутками», – сообщал он в одном из писем. А в другом рассказывал: «Порой бывает страшно, порой просто интересно, а временами даже красиво… Особенно вечером или ночью, когда летают трассирующие пули, а в воздухе парят на парашютах „фонари“ и светят ярко, а если около моря, то дорожки от этих огней протягиваются по воде». И это – о ситуации, когда вокруг рвутся снаряды и свистят пули!

У моря отец много находился в Крыму, который его полку пришлось очищать от фашистов. Стал он и участником парада в честь полного освобождения полуострова, хотя для того, чтобы добраться до нужного места, пришлось порядочно «потопать» по горной дороге. Зато парад удался на славу: «Было очень торжественно. Состоялось вручение гвардейских знамен отдельным воинским частям».

Пребывание в оккупации отец считал позором для себя. Чтобы смыть его, сам, добровольно, вопреки судьбе, пошел на фронт, несмотря на слабое зрение и больное сердце.

Письма отца указывают маршрут продвижения их части лишь в самых общих чертах (многие географические названия вымараны цензурой). Можно понять лишь, что после Крыма было Приднестровье, потом Румыния, Болгария, Венгрия, Чехословакия. Но хранившаяся вместе с письмами целая пачка справок о благодарностях Верховного главнокомандующего, объявленных отцу, указывает более конкретно те города, которые освобождал от фашистов полк, скрывавшийся под номером «Воинская часть 17206». Это: Севастополь, Керчь, Феодосия, Комарно, Галац, Констанца, Брно, Будапешт и еще целый ряд более мелких населенных пунктов. Не зря же отец писал: «Уроки географии мы получаем на ходу и этнографические сведения приобретаем на практике». В его письмах содержится немало описаний природы пройденных стран, городов, людей, в них живущих, их отношения к воинам-освободителям.

Папины награды

Движение наших войск было стремительным. Лишь в районе Будапешта пришлось задержаться надолго. «Буда (один из городских районов) стоит на холмах, – пишет отец, – холмы изрыты подземными ходами, улицы кривые, кварталов много и каждый дом – это крепость… каждый шаг требует от наших войск максимального напряжения сил». Какое именно участие принимал отец в этих боях, трудно сказать, но медаль «За взятие Будапешта» свидетельствует, что оно было не столь уж малым. Я с гордостью вспоминал об этом, гуляя по мирным улицам венгерской столицы во время туристской поездки в страну, где воевал отец.

Кончилась война. Сколько бравых молодцов, «настоящих мужиков», возвращались с нее, как и уходили, рядовыми, без всяких наград. А у папы на погонах краснели лычки старшего сержанта – значит, не раз повышался в звании. И в заветной коробочке вместе с медалями и пачкой благодарностей Верховного главнокомандующего лежал орден Красной Звезды, который, как известно, давался отнюдь не за рядовое поведение даже храбрым фронтовикам.

Вот вам и интеллигент-очкарик!

Бывая после войны, еще мальчишкой, в гостях у маминого брата, дяди Кости, я имел редкую возможность подержать в руках самый настоящий наган, которым Константин Ионович Водяга был награжден во время войны. Позже это именное оружие все же было сдано в милицию. И кроме воспоминаний об этой «игрушке» да фотографии дяди в форме офицера саперных войск, у меня не осталось никаких следов его участия в Великой Отечественной войне.

Зато о мирных делах этого горячо любимого родственника я знал очень хорошо. Для меня дядя Костя был образцом истинного интеллигента. Наследником тех российских инженеров, которые еще в позапрошлом веке строили города и заводы, прокладывали дороги, создавали основу промышленного могущества страны. ХХ век значительно разнообразил возможности инженерной профессии. Появились, в частности, инженеры-мелиораторы, одним из которых и стал Константин Водяга. В начале 30-х годов он приехал в Пятигорск, где прожил до конца своих дней. Вначале строил водохозяйственные объекты на Северном Кавказе, потом занимался их освоением и эксплуатацией.

Офицер-сапер Константин Ионович Водяга

Но началась война, и Константину Ионовичу пришлось делать совсем другое. Что именно, я узнал совсем недавно. Дядина дочь, моя двоюродная сестра, передала мне несколько его писем тех далеких лет. Одно из них, написанное летом 1945 года, уже после Победы, раскрывает суть военной профессии мирного инженера-мелиоратора. Вот отрывки из этого письма, показывающие, помимо всего прочего, и дядино прекрасное владение пером:

«…А проделывание проходов для атаки… Наступает подходящая ночь, темная, дождливая или ветреная… В такую и отправляются минеры из передних траншей в сторону противника… Ползут… Тихо ползут… Впереди наши проволочные препятствия. „Наша проволока“, как мы говорим. Возле неё, иногда и под нею, установлены наши мины. Их нужно снять, отложить в сторону. Очищенное место обозначить с боков… Здесь пойдут в атаку танки, потом люди. А может быть, сначала люди, потом танки…

Мины хорошо замаскированы в грунте. Все надо делать на ощупь. Руками нащупать рыхлое место, открыть поверхностный слой, найти курок и осторожно его обезвредить. Дальше за проволокой – ничейная земля, куда каждый из противников постарался понаставить побольше „сюрпризов“. Потом – проволока противника. Её нужно тихонько разрезать, чтобы образовался проход. Проволока может быть заминирована, через неё может быть пущен электроток огромного напряжения, повешены консервные банки, начинающие предательский трезвон при первом неосторожном прикосновении… И тогда – ракеты и убийственный огонь пулемётов, и смерть, и срыв всего дела… Ползут минеры, слившись с землей, болотом, снегом, травой… Ползут и щупают, ищут мины, снимают их, режут проволоку… Любят свою жизнь. Любят свою родину и ненавидят врага. Только эти чувства могут руководить человеком, когда он идет на верную смерть…