Array Сборник статей - Отечественная война 1812 года. Неизвестные и малоизвестные факты

Однако к реальному политическому развитию России все это не могло иметь ровно никакого отношения.

20-летним офицерам послевоенной эпохи приходилось выбирать: смириться с положением «винтика», забыть о вчерашней кипучей деятельности и выслуживать ордена и чины, или же, не смиряясь со своей судьбой, попытаться сломать сословный строй в России. И построить новую страну, где им и таким, как они, могло найтись достойное место. Большинство участников Отечественной войны и Заграничных походов выбрали первый путь, организаторы и первые участники Союза спасения – второй.

«В отношении дворянства вопрос о реформе ставится так: что лучше – быть свободным вместе со всеми или привилегированным рабом при неограниченной и бесконтрольной власти?.. Истинное благородство – это свобода; его получают только вместе с равенством – равенством благородства, а не низости, равенством, облагораживающим всех», – утверждал Николай Тургенев, в 1813–1816 годах – русский комиссар Центрального административного департамента союзных правительств.

«Война представила мне поучительную картину <���…> Военной славы не искал, мне всегда хотелось быть ученым или политиком», – честно признавался на следствии подполковник Гавриил Батеньков, активный участник военных действий, несколько раз раненный, побывавший в плену и заплативший за попытку реализовать свои желания двадцатью годами одиночного тюремного заключения.

Факты свидетельствуют: декабристы мыслили себя прежде всего политиками. Более того, политиками, ставившими перед собою цель ниспровергнуть существующий режим, сломать абсолютизм и сословность. Цель определяла средства, в том числе и такие, которые не согласовывались с представлениями о поведении дворянина и офицера: цареубийство, финансовые махинации, подкуп, шантаж и т. п.

Были ли декабристы честолюбивы? Безусловно, да. Судьба Наполеона была известна всем и каждому: из совершенных «низов» он благодаря талантам и непомерному честолюбию сумел «выбиться» в императоры Франции и подчинить себе половину Европы. «Вот истинно великий человек! По моему мнению: если уж иметь под собою деспота, то иметь Наполеона. Как он возвысил Францию! Сколько создал новых фортун! Он отличал не знатность, а дарования!» Под этими словами Пестеля могли бы подписаться большинство членов тайных обществ. Наполеону подражали, его опыт копировали – но в то же время его ненавидели и боялись.

О том же Пестеле современники вспоминали как о непомерном честолюбце, цель которого состояла в том, чтобы «произвесть суматоху и, пользуясь ею, завладеть верховною властию». Сергей Муравьев-Апостол считал, что залог победы революции – «железная воля нескольких людей», что «масса ничто, она будет тем, чего захотят личности, которые все». Естественно, что к подобным «личностям» Муравьев-Апостол относил и себя.

А князь Трубецкой, для того, чтобы стать единоличным лидером будущей революции, договаривался с Муравьевым-Апостолом о совместном выступлении при изоляции Павла Пестеля. Кондратий Рылеев признавался, что «сердце» подсказывает ему: «Иди смело, презирай все несчастья, все бедствия, и если оные постигнут тебя, то переноси их с истинною твердостью, и ты будешь героем, получишь мученический венец и вознесешься превыше человеков».

Можно смело утверждать, что честолюбие главных декабристских лидеров было одним из важнейших факторов, помешавших им победить. Все 10 лет существования тайных обществ лидеры заговора не могли найти общий язык, договориться о том, кто будет главным в новом российском правительстве. Однако вряд ли нужно осуждать за это декабристов. Ведь честолюбие политика, в разумных, конечно, пределах, никак не противоречит его желанию улучшить жизнь в собственной стране. Вне честолюбия политика не существует, а человек, не знакомый с этим чувством, никогда в политику и не пойдет.

Однако движение декабристов не сводимо к борьбе честолюбий.

Составляя заговор, декабристы не могли не знать, что, по российским законам, в которых умысел на совершение государственного преступления приравнивался к самому деянию, за то, чем они занимались на протяжении почти десяти лет, вполне можно заплатить жизнью. Не могли не знать, что Империя сильна, что сила – не на их стороне и что добиться торжества их собственных идей будет трудно, практически невозможно. Знали – но все же вели смертельно опасные разговоры, писали проекты конституций, выводили полки на Сенатскую площадь.

Собственно, члены тайных обществ остались в активной исторической памяти именно потому, что впервые попытались открыто протестовать против ограничения прав. Более того, они стали символом борьбы за человеческие права. Едва ли не каждый, кто мыслил себя в оппозиции режиму (монархическому, советскому или постсоветскому), так или иначе ассоциировал себя с декабристами.

Имя Кондратия Федоровича Рылеева, знаменитого поэта-декабриста, известно всем. Однако его очень редко связывают с войной 1812 года и заграничными походами русской армии. И это понятно – в активных боевых действиях Рылеев участия не принимал, не успел этого сделать, приехав в армию в 1814 году, за две недели до окончания войны. И тем не менее героическая эпоха Отечественной войны и походов сильно повлияла на характер и мировоззрение будущего лидера тайного общества.

Интересно, что и в мемуарах, и историографии прочно закрепилось мнение, что Рылеев попал на военную службу случайно, по стечению обстоятельств, и не любил этот род деятельности: «В отличие от Пестеля и многих других декабристов, по своей психологии Рылеев был человеком сугубо штатским, и только крайняя нужда заставила его служить в военной службе». Действительно, об этом писал один из его однополчан. Он писал, что Рылеев «не полюбил службы, даже возненавидел ее и только по необходимости подчинялся иногда своему начальству. Он с большим отвращением выезжал на одно только конно-артиллерийское ученье, но и то весьма редко, а в пеший фронт никогда не выходил; остальное же время всей службы своей он состоял как бы на пенсии, уклоняясь от обязанностей своих под разными предлогами». Однако такое представление о Рылееве совсем неверно.

Из тридцати прожитых им лет пятнадцать Рылеев провел в стенах Первого кадетского корпуса. Из-за разладов в семье и постоянных ссор отца и матери он попал в учебное заведение в 1800 году, будучи четырех с половиной лет от роду. В 1812 году, когда началась война, юному кадету еще не исполнилось и 16 лет.

Первый кадетский корпус имел репутацию учебного заведения «средней руки»: там учили долго и плохо, с активным применением телесных наказаний. Однако задачу свою – готовить профессиональных армейских офицеров – корпус выполнял. «Много славных сынов отечества получили свое образование в 1-м кадетском корпусе», – писал его выпускник, декабрист Андрей Розен.