Array Сборник статей - Неизвестная война. Правда о Первой мировой. Часть 1

Возникновение и судьбы крепости в Российской империи изучены довольно подробно. Наиболее доступным для неспециалиста является сочинение С Дроздова, обобщившего многочисленные публикации на эту тему [186]: Автор воздает должное не только Наполеону, оценившему важность стратегического положения крепости Модлин на Висле в устье Нарева, где его войска сумели продержаться до 25 декабря 1813 года, но и польским повстанцам 1831 года, сделавшим ее своим центром, что в том же году было использовано императором Николаем I, душителем этого восстания, поручившим своему брату Михаилу создать более совершенное сооружение, которое 25 февраля 1834 года было переименовано в крепость св. Георгия, а 14 марта – в Новогеоргиевск. Стоимость этого сооружения стала предметом превратившегося в анекдот разговора двух императоров Вильгельма и Николая I. Российский со смехом сообщил австрийскому, что ни Бог, ни начальник инженеров Варшавского округа И. И. Ден, знающие эти данные, тайну не выдают.

Польским повстанцам 1863 года во главе с Я. Домбровским уже не удалось воспользоваться модернизированным укреплением, усовершенствование которого продолжалось и позднее. В 1874 году во Франции были приобретены электрические прожекторы для освещения окружающей территории. После визита в Новогеоргиевск Александра III в 1884 в условиях осложнения российско-германских отношений внутри крепости были возведены новые укрепления. Она же, подобно балтийским портам, служила перевалочным пунктом для экспорта из России зерна, для чего внутри крепости было проложено 26 километров железнодорожных путей [187]. Однако незадолго до войны судьба крепости висела на ниточке. Военный министр генерал от кавалерии В. А. Сухомлинов в 1910 г. предложил снести все западные крепости, как устарелые, и на их месте возвести новые. Некоторая нехватка денег и неожиданно разумная позиция императора, настаивавшего лишь на усилении крепостей [188], спасла большую часть этих оборонительных сооружений (к началу войны были взорваны лишь боевые казематы в фортах Варшавы). Гарнизон крепости имел в достатке и оружия и продовольствия. Однако комендант крепости – с 1907 года кавалерист, а по призванию географ, ботаник и альпинист, не имевший абсолютно никакого военного опыта. Н. П. Бобырь сначала сделал противнику подарок – сдал те самые передовые форты Новогеоргиевска, о которых писал А. В. Орешников, в ночь с 19 на 20 августа бежал сам, а затем распорядился сдаться всему гарнизону, что тот за небольшим исключением и произвел. 90 тысяч человек сдались в плен. Противнику достались 1200 пушек, некоторые доныне стоят в Париже на Эспланаде инвалидов. Победу над Российской империей праздновали и в другой империи – Османской. В честь нее весь Стамбул был увешан турецкими флагами.

Поражение российской армии на этом этапе войны, очевидно, было психологически связано с неготовностью военного руководства страны к ведению войны нового типа. Кавалеристы предвоенного времени еще не умели координировать действия разных родов войск – наземных (прежде всего мощной артиллерии) и воздушных (небо над воюющими на фронте сторонами полностью принадлежало противникам России). Ситуация несколько напоминает ту, что сложилась в начале Великой Отечественной войны в 1941. Слабость верховной власти, прибегавшей в основном к непрофессиональным услугам собственных родственников, имеет зеркальное отражение в 1941 году. Верховный главнокомандующий во время войны, а в канун ее Первый секретарь ЦК КПСС Сталин полностью полагался на проверенных людей – руководителей НКВД и верных друзей кавалеристов, с удовольствием истреблявших умников, которые толковали о войне нового технологического типа, и 21 июня в 8 часов вечера, как это сделал Л.М. Берия, успокаивали Сталина, что Гитлер на нас не нападет. Непрофессионализм руководителей Российской империи и СССР стоил народу 2, 25 миллиона жизней защитников страны и – 11, 45 миллиона [189].

Дневник Орешникова рисует безотрадную картину дезинформации сограждан. Главным источником новостей о войне для него были слухи и личное общение с участниками войны. Здесь полного соответствия с 1941-42 годами нет.

Любопытна эволюция настроения автора дневника. Постепенно законопослушный, хотя и член кадетской партии, становится критиком – еще не самого государя, но всего его правящего окружения. Поучительный урок для любителей военного метода разрешения споров. Впрочем, в наше время этот метод абсолютно неприемлем, потому что у человечества в целом, независимо от национальной, государственной и религиозной принадлежности в XXI столетии есть только одна задача – сохранить возможности собственной жизни на земле. Она может быть решена только в мире и всем миром.

Но вернемся на 99 лет назад. 8 августа автор дневника заносит в него очередной слух: «Слышал – Киев сильно укрепляют окопами, проволочными заграждениями» Из-за угрозы потери Риги оттуда были привезены три медные пушки, одна 1600 года, две 1639 рижской отливки с немецкими надписями. Их А. В. осматривал 9 августа. Из ревельского архива в РИМ были привезены документы. 10-го более радостные известия с Балтики: по словам Родзянко в Государственной думе, выбиты из строя германский сверхдредноут, 3 крейсера, 9 миноносцев. Остальные известия с фронта были неутешительны. 12 августа стало известно о потере Осовца (Крепость Осовец мы отдали немцам», 15 – ого – потеряли Брест-Литовск («укрепления и мосты нами взорваны»). Обе эти записи по тону спокойны. Это констатация факта. Тогда еще Алексею Васильевичу, видимо, не были известны детали этих потерь. А детали таковы, что приводят в содрогание людей, помнящих и Великую Отечественную, и обе чеченские… В особенности страшны подробности обороны Осовца, крепости, расположенной в стратегически важном месте в окруженном болотами, поросшими осинами, коридоре между реками Висла, Нарев, Буг и Бобры-Неман, откуда шли дороги на Питер и из Восточной Пруссии (Берлина) и из Австрии (Вены). А «в обществе, больше между дамами, тревожно говорят о возможности взятия Москвы немцами» – 14 августа, 15-го тревожные опасения распространились еще шире: «разговоры только о военных событиях, боятся за Москву и Петербург». 18 августа утешительное сообщение: «Князь Щербатов говорил, будто из Америки доставлено 3000000 ружей», 19-го еще одна аналогичная запись: «Вести с войны повеселее, кое-где поколотили немцев, взяли пленных (3000), орудия, пулеметы. Тем не менее, эти мелкие радости не изменили общее настроение москвичей: «Городская дума высказалась за необходимость образования правительства, пользующегося доверием общества». Царь в ответ 23 августа вынужден был заявить о предоставлении исключительно широких полномочий «избранникам законодательных и общественных учреждений».