Захар Прилепин - Летучие бурлаки (сборник)

Вы скажете, что это случайные примеры, а я скажу, что концептуальные.

Потому что, если к власти придёт Михаил Прохоров, ни один ещё живой «деревенщик» и шагу не ступит из России. А если президентское кресло в результате некоего чуда займёт какой-нибудь бровастый, щекастый коммунист (я уж не говорю про Лимонова!) — даже не стоит начинать перечисление тех, кто отсюда немедленно переберётся куда подальше, шёпотом повторяя: «К чёрту такую Родину!».

Очень многие, да.

Свобода больше Родины — вот главный, но не произносимый вслух жизненный постулат либеральной интеллигенции.

Вместе с тем сказать, что либералы не любят Россию, было бы и глупо, и подло. Они её любят, но выборочно. Новгородскую республику, Александра Освободителя, Февральскую революцию любят. Матушку Екатерину иногда, но реже, реже. Выбор, в общем, не густой, но всё больше, чем ничего.

В этом, кстати, отличие российского либерала от украинского или прибалтийского: те за любую строчку в своей истории глотку перегрызут — кроме всех строчек, связанных с Россией. Беда в том, что там не связанных с Россией строк — раз, два и обчёлся, поэтому их приходится додумывать.

И наш либерал, в России неустанно разглагольствующий на тему местного фашизма и ожидаемых погромов, по какой-то малообъяснимой причине, будучи в гостях у прибалтийских или украинских соседей с их улицами и площадями, названными в честь натуральных профашистских людоедов, этих вопросов не касается категорически.

Объясняется всё опять же просто: «национальные герои» воевали против советской власти, это важно, это ценится.

Интеллигент либерального образца с огромным нежеланием выступает в качестве адвоката России — а вот в качестве обвинителя по любому вопросу готов выступать сплошь и рядом.

Сложная ситуация и с православием. Сказать, что либералы воюют с православной верой — значит некрасиво солгать. Однако порой создаётся ощущение, что либералы явственно предпочитают мёртвых православных священников — живым. Например, пойти к Соловецкому камню и принародно опечалиться о гибели священства в советских лагерях — это да, это обязательная программа. Но заставьте либерала принародно сказать добрые слова о деятельности РПЦ в наши дни — он с лица сойдёт.

Между тем это одна и та же церковь, и я не думаю, что те убитые комиссарами священники как-то принципиально отличались от ныне действующих, относиться к которым как минимум скептически стало нынче в либеральной среде правилом хорошего тона.

В целом же бытийная философия либеральной интеллигенции кроется в неустанных мантрах об эволюции (им очень нравится это слово), она же — социал-дарвинизм (это слово им не очень нравится, хотя разницы никакой).

Под эволюцией они понимают исключительно торжество либеральных ценностей, а всё, входящее с этими ценностями в противоречие, числят по разряду «мракобесия». Любая дорога, помимо либеральной, — «тупиковая ветка истории», утверждают либералы, причём с таким апломбом, словно уже прожили историю человечества на тысячу лет вперёд и вернулись к нам в день сегодняшний нас просветить.

Мы всё поняли, спасибо. Это был хороший и важный урок.

Ответ на этот урок будет короток и прост.

Во-первых.

В советской истории было много ужасного, убогого и ханжеского, мы не слепые и тоже это видим. Но вместе с тем это был момент безусловной реализации народного потенциала — причём реализации во многом ошеломительно успешной.

Будущая Россия нуждается именно в этом: в высвобождении национальных сил.

Высвобождение должно произойти не на основе вашей пресловутой дарвинистской концепции конкуренции и частной инициативы, а в результате смены неолиберальной экономической модели на модель просвещённого патернализма.

Во-вторых.

Буржуазия — это не наша аристократия, и в основной своей массе, за редкими исключениями, никогда ею не будет, и ждать этого чудесного превращения целому народу — нет никакого резона.

Нынешняя власть в России, к несчастью, либеральна в силу той простой причины, что освободила деньги. Либерализм — это свобода, верно? В России деньги свободны как мало где в мире. Эти деньги плавают где хотят и не очень охотно возвращаются сюда — а должны пастись здесь, в России, и работать только на Россию.

В-третьих.

Православие ни в чём перед вами не виновато, и вред от неразумных действий отдельных священников тысячекратно ниже той колоссальной пользы, что приносит институт церкви России и русским людям.

Далее.

В России есть интеллигенция, которая ненавидит сложившийся порядок вещей куда яростней, чем вы. Просто счёты у нас к власти несколько разные.

Ну и, ничего не поделаешь, Родина важнее вашей свободы.

Лучший адвокат человека — он сам.

Как убедительны и сладостны самооправдания, какой глубокий смысл мы можем обнаружить в своей лености, в своей слабости, в своём столь уютном эгоцентризме.

Вот, например, есть страна.

Вот, например, эта страна издевается над своими гражданами, или просто делает вид, что многих из них, быть может, нескольких миллионов, вообще нет в природе с их проблемами.

Значит, государство не выполняет своих прямых обязанностей. Всё.

Но, представьте, говорить подобное в последние времена — дурной тон.

«Конечно, во всём власть виновата».

А кто? Кто виноват?

Что это за идиотская привычка по поводу любой проблемы говорить: «Начни с себя, и мир исправится».

Что мне такое сделать с собой, чтоб если не все, то большинство были сыты, дети рождались, заводы работали, пахарь пахал, а сеятель сеял?

Я — это конкретно я, физическое тело, и дух, который никто не видел в глаза. Государство вокруг меня — это далеко не только я, и, как ни странно, его бытие никак не зависит от того, посадил ли я дерево и сходил ли на исповедь.

Хватит уже этих нелепых обобщений: «Если каждый исправится, то…». От этих обобщений стоит сплошной туман, в этом тумане ничего не видно.

Мы, в конце концов, взрослые люди — мы знаем, что никогда ни каждый, ни даже половина из нас не исправятся. Глупость, жадность и похоть — это вещи, которые нельзя победить раз и навсегда, они исчезают только вместе с жизнью.

Наше исправление — это наше личное дело. Наше государство — это наше общее дело. Не стоит путать частное с общественным и тем более подменять одно вторым.

Но мы подменяем. Причём с осознанием своей необычайной правоты.

В человеке живёт огромный адвокат, или даже целая адвокатская коллегия, у которой под ногами путается маленький, неприятный и усатый как таракан прокурор. Р-раз его ногой — и нет прокурора. И только адвокаты поют как сирены. Как они поют!