Николай Усков - Неизвестная Россия. История, которая вас удивит

Возможно, это последняя связь нас нынешних, в безродных конверсах и брогах, с седой отечественной стариной. Последняя константа отечественной культуры, не преодоленная ни петровской европеизацией, ни коммунистической индустриализацией. Остальное – и имперский балет Чайковского – Петипа, и русский классический роман Толстого – Достоевского, и прорыв в исследовании космоса Королева – Гагарина, и авангард Малевича – Кандинского – оказалось короткими эпизодами на фоне тысячелетней истории портянки.

Меня мучают вопросы: отчего российские императоры, до половины законодательных актов которых касалось ширины галуна и высоты плюмажа, не извели портянку? Отчего коммунисты, ударившие по лапотной Руси электрификацией и культурной революцией, не покончили с портянкой как пережитком царизма? Отчего Михаил Горбачев и Борис Ельцин, вернувшие страну на путь либерализма и западничества, терпели этот «совок»? Как, наконец, Владимир Путин, глава России, впервые после Николая II и Ленина свободно говорящий на двух иностранных языках, мирился с таким очевидным анахронизмом? Надо, конечно, отдать должное Владимиру Путину. Он первым в русской истории со времен Рюрика назначил министром обороны человека, который обещал покончить с портянкой в кратчайшие сроки. Это был не кто иной, как Анатолий Сердюков. И где теперь Сердюков? А портянка жива.

Вглядываясь в омут российской истории, я бы не поручился за то, что министр Шойгу сохранит свой пост. Причина очень проста: человек, с его мозолями и опрелостями, с его трещинами на пятках и въевшимся между пальцами кислым запахом, никогда не интересовал Российское государство. Ему всегда было наплевать на то, что у этого человека в сапогах. Главное, чтобы сапоги были начищены.

Человек в государственной философии России – скот, который работает и рожает детей, засыпает собой поля сражений и котлованы великих строек. У этого человека, конечно, есть ноги, но они нужны ему только для того, чтобы, когда потребуется, дойти из пункта А в пункт Б и умереть «За веру, царя и отечество», «За Сталина», «За Россию».

Гуманистическая идея нового министра Шойгу носит очевидно подрывной антигосударственный характер. Не говоря уже о том, это сколько же носков надо нашить для миллиона солдат. Это же целый авианосец! Тут либо Шойгу снимут, либо тысячелетняя Россия падет. Даже не спрашивайте, какой из вариантов развития событий мне симпатичнее. Впрочем, вероятно, есть и третий путь. Россия, кстати, всегда его выбирает. Бог хранит. Деньги на носки выделить, потом распилить и успокоиться. И будет стоять наша матушка-Россия еще тысячу лет. На кровавых ноженьках. Но в начищенных сапожках.

Каждый год я привык подводить итоги. Для меня все, что я прочел, увидел, попробовал, все люди, с которыми познакомился, оцениваются по принципу, смог ли я сформулировать для себя что-то новое, важное, хотя бы забавное, или нет. Если в голове не осталось ничего, пронеслось мимо огнями встречных фар, значит, не твое, не к тебе было обращено.

Не первый год я думаю об одном и том же: почему Россия, которая на протяжении тяжелейшего для страны XX века говорила с миром образами Малевича и Кандинского, языком Чехова, Пастернака, Набокова и Солженицына, великим танцем Дягилевских сезонов и Мариинского театра, музыкой Рахманинова, Прокофьева и Шостаковича, теперь молчит? Точнее, бубнит что-то бесконечно провинциальное и однообразное вроде: «Россия без Путина». Невысокий, совсем не грузный и не грозный человек, с застенчивым взглядом «простого русского парня», полностью погреб под собой все мысли, желания и стремления думающей части страны. Многие, особенно среди сетевых обитателей, кажется, всерьез убеждены, что и с постели вставать, и зубы чистить не надо, пока у власти находится Путин.

Этот странный ход мыслей очень не идет России, которая в гораздо менее благоприятных, да что уж там, совсем отвратительных условиях смотрела вперед, мечтала, иногда из лагерного барака или грязного окопа, порою совсем глупо и наивно. Отсутствие большой мечты, кажется, и есть главная проблема нынешней России, которая самими своими просторами обречена быть большой… либо дурой, либо умницей. Это уж как получится, а получалось у нас по-разному.

Главная проблема революции 1991 года вовсе не в том, что народ якобы ограбили, а потому он разочаровался в демократии. Главная проблема в том, что массы людей мечтали не о возвращении на путь истины, какой бы она ни представлялась, а хотели жить как в Америке – с двадцатью сортами колбасы, вареными джинсами и жвачкой. Идеал лимитчика – шаткое основание для демократии, да и страны вообще, а потому очень быстро не стало демократии. И, наверное, может не стать самой страны.

Припоминаю один любопытный разговор Собчак и Соколовой с Борисом Березовским в журнале GQ, в бытность мою его редактором. Ксения Соколова, имея в виду то исключительное положение, которое занимал Березовский в политическом раскладе девяностых, заметила: «Не кажется ли вам, уже теперь, когда все сложилось так, как сложилось, что у вас и ваших соратников был только один путь победить? Надо было отказаться от всех своих финансовых интересов, от богатства, от любых проявлений гедонизма… Надо было сменить жизнь в стиле джет-сет на скучную жизнь аскета ради решения только одной политической сверхзадачи… Задачи, по масштабу сопоставимой с той, которую решали Ататюрк и Авраам Линкольн». Березовский на это ответил: «Я считаю, что надо было отказаться, но я не считаю, что у меня были силы отказаться».

С тех пор по пути Березовского прошли легионы умных, волевых, часто не бесталанных людей и в финале тоже не нашли в себе сил отказаться. Идеал лимитчика, осуществленный в рамках одной отдельно взятой двенадцатикомнатной квартиры в Молочном переулке, как у девушки Сердюкова, неизменно порабощал и ум, и волю, и талант. Тем не менее наивно предполагать, что между отставленным министром обороны, его «боевой» подругой и так называемым простым человеком пропасть. Ведь откуда-то эти министры обороны все время приходят с подругами, друзьями, соседями, однокашниками и однокорытниками. Нет им числа. Они сидят в ЖКХ и милиции, в университетах и поликлиниках, они свинчивают лампочки в подъездах и выбрасывают мешки с мусором на обочину дороги, они паркуют свои машины на пешеходных переходах и обдают грязью жмущихся по тротуарам прохожих. Это все, как теперь принято говорить, «звенья гребаной цепи» неуважения чужого пространства, личности, прав, вообще всего, что находится за пределами собственной выгоды и комфорта.

Кремлевские мыслители не первый год ищут некую идеологию такой зубодробительной силы, чтобы можно было опять, в XXI веке, загнать всех хипстеров, Болотную, геев, либералов и адвентистов седьмого дня в единый и неделимый шлакоблок счастливых строителей не пойми чего, но очень величественного. Идеологию искали то в Великой Отечественной войне, то, прости господи, в эпопее с Мининым и Пожарским. Отец Тихон Шевкунов, влиятельный при Путине поп, вообще забрался в Византию и на всю страну продемонстрировал гиблый уровень образования в отечественных учебных заведениях.