Борис Джонсон - Лондон по Джонсону. О людях, которые сделали город, который сделал мир

«В начале сотворил Бог небо и землю», — говорит Бытие (1:1), и многие американцы — возможно, миллионы — верят, что буквально так оно и было. Они твердо убеждены, что мир был создан в 4004 году до н. э., и что Бог лично слепил каждую тварь, которая ходит или ползает по земле, и что он низверг их на землю в их теперешнем виде. Тем самым они оспаривают самую важную за последние два века теорию (теорию эволюции, сформулированную Чарльзом Дарвином в Лондоне) и с несгибаемой верой придерживаются своих убеждений благодаря силе и убедительности всего лишь одной книги.

Когда первопроходцы тряслись по прериям в своих шатких фургонах, стреляя по индейцам и бизонам, они делали это, вооруженные все той же книгой, которую британские миссионеры принесли в Индию, Китай и Африку. Это была книга из Лондона, по крайней мере лондонская версия древней книги. История Библии короля Джеймса, или Утвержденной версии начинается в 1604 году, вскоре после восшествия на престол заикающегося и сексуально неоднозначного шотландского монарха.

Англиканская церковь была еще молода, и в ней было много разных течений. Поэтому по гениальному наитию он собрал священнослужителей на собрание в Хэмптон-Корт, и, хоть они и пререкались то и дело по разным вопросам христианской доктрины, они сошлись в одном: пора выпустить единую и утвержденную версию слова Божьего. В Лондоне, Оксфорде и Кембридже были созданы шесть компаний, то есть ученых комитетов общим числом в сорок семь переводчиков, и почти все они были священниками.

Руководителем лондонского подразделения, ответственным за перевод Библии с Бытия по Вторую книгу Царств, был Ланселот Эндрюз, и если кого-то и можно назвать руководителем всего проекта, то это был Эндрюз. Это был епископ, ученый, автор знаменитых проповедей, человеком такого природного поэтического дара, что Т.С. Элиот бессознательно сплагиатил у него строки для своего «Путешествия волхвов» («Холодная мгла ждала нас. В это худшее время года…»).

Работа над переводом затянулась на годы, и, несмотря на Пороховой заговор 1605 года, который помешал ученым и напугал их, Джеймс все время подгонял их во имя религиозной гармонии. В 1609 году Ревизионный комитет собрался в Стейшнерз-Холл на улице Аве Мария в Лондоне, и, как заметил Дэвид Кристал, Библия была написана на лондонском диалекте, который шел к стандартизации со времен первопечатника Кэкстона.

Как только не критиковали версию короля Джеймса! Многие из известнейших цитат на самом деле взяты из издания Уильяма Тиндейла 1534 года: «да будет свет», «и истина сделает вас свободными», «отпусти народ мой», «разве я сторож брату моему?», «сильные мира сего», «знак времени», «благословенны кроткие»… Даже для 1609 года она была написана на языке, звучавшем архаично. К тому времени люди уже не говорили «воистину», «и вот пришли», говорили «иметь» вместо «имать» или «имал», «видит» вместо «зрит».

Специалисты по ивриту утверждали, что она не смогла передать содержание оригинала, к примеру, словом «князь» были переведены четырнадцать разных древнееврейских слов. Один ученый-гебраист сказал, что «лучше быть разорванным на куски дикими лошадьми, чем навязывать английскому народу этот отвратительный перевод». Правительство объявило эту редакцию единственной допущенной к чтению в церквях, но по-настоящему принятым этот текст оказался только спустя какое-то время. В одном из неудачных тиражей 1631 года в заповеди «Не прелюбодействуй» было опущено слово «не».

Но именно Библия короля Джеймса захватила сердца людей, возможно, из-за гениальной особенности процесса ее редактирования. Было условлено, что часть каждой группы будет редактировать работу другой группы. Весь текст зачитывали вслух перед редакционной коллегией для проверки.

Таким образом, книга была написана для чтения вслух и слова приобрели свою непревзойденную благозвучность. «Она звучит в ушах, — сказал Ф.В. Фабер, — как музыка, которую невозможно забыть».

Библия короля Джеймса дала английскому языку 257 идиом — больше, чем любая другая книга. Поговаривают, что Тони Блэр и Джордж У. Буш, собравшись вместе, внимательно читали ее. Так что они-то в курсе, что значит «стоять на глиняных ногах» или «пожать бурю».

Он подарил миру сострадательный консерватизм

Стоит только произнести слова «Лондон Сэмюэла Джонсона» — и представляем себе первый великий английский век либерализма и просвещения и всеобщее благолепие.

Стоит закрыть глаза и подумать о XVIII веке — и перед глазами плывут картины: кофейни, кутежи до 3-х часов ночи, и женщины, впервые в истории подавшие голос, повесы, вьющиеся у голых бюстов древних старух, машущих веерами, и повсеместное брожение науки и медицины и литературы, и зарождение демократии.

Поэтому просто шокирует один эпизод, который напоминает, что общество очень сильно изменилось за несколько сотен лет и что государство Британия в тот якобы завидный период своего существования поступало со своими гражданами просто по-варварски по сегодняшним меркам.

Именно таким было наказание, назначенное необычному священнику по имени Уильям Додд. В возрасте сорока восьми лет он стал одним из самых популярных проповедников в Лондоне. На его проповеди собиралось так много знати и светских дам, что очередь в церковь тянулась через всю улицу, и он так проникновенно говорил о проституции, что его аудитория, среди которой были проститутки, спасенные лично Доддом, во время проповеди рыдала и стенала. Он носил длинную шелковую надушенную сутану и перстень с бриллиантом и закатывал шикарные вечеринки в загородном доме, украшенном картинами Тициана, Рембрандта и Рубенса, ну и со временем он, конечно, залез в долги.

Он решил занять у графа Честерфилда, одного из своих бывших учеников, чьей щедростью Додд ранее, бывало, пользовался. Правда, на сей раз Додд решил не отвлекать герцога, а просто подделать его подпись на ценной бумаге на 4200 фунтов — и почему-то решил, что, обнаружив кражу, Честерфилд не очень обидится и позволит ему вернуть деньги когда-нибудь потом. Увы, герцог не понял юмора.

26 мая 1777 года Додда приговорили к смерти через повешение. Совершенно раздавленный, Додд знал, что у него одна надежда — воззвать к милости власти, а верховной властью в то время был король. И он знал только одного человека, обладающего влиянием, литературным даром, силой убеждения и достаточным моральным весом, чтобы обратиться с такой просьбой. В свой смертный час Додд прибег к помощи 68-летнего составителя словарей, поэта, биографа и вообще многогранного гения, человека, которого во всем королевстве знали как главного литератора Англии, единоличного автора первого словаря английского языка, а значит — верховного адмирала всепобеждающего флота английских слов, вошедшего в каждый порт и в каждую реку и бухточку мира. Это был Сэмюэл Джонсон.