Дмитрий Лихачев - Заметки о русском (сборник)

Когда у К. И. Чуковского родился правнук, он сказал: «Я могу понять, что мой внук родил моего правнука, но я не могу понять, как я родил деда».

Автор принятого во всех средних школах России учебника по физике Хвольсон, очень мало сделавший для науки, сказал по случаю своего избрания почетным академиком: «Различие между академиком и почетным академиком такое же, как между государем и милостивым государем!» (обычное, сухое, официальное обращение в письмах старого времени). Хвольсон в данном случае проявил не только остроумие, но удивительное остроумие, ибо с честью для себя признал свое скромное место в науке. Достаточно быть хорошим педагогом и умным человеком.

Случай на съезде в Варшаве. Делегат случайно обменялся чемоданом с дамой. Дама вспомнила, у кого может быть ее чемодан. Входит в номер делегата. По комнате раскиданы женские вещи, а сам делегат в отчаянии: «Жена забыла положить мой доклад!» Что вещи женские – он не заметил.

Родители Эйнштейна говорили о нем в детстве: «Профессора из него не выйдет, ну а часового мастера мы как-нибудь из него сделаем».

Анекдот, рассказанный академиком Балевским в Болгарии. Англичанина, француза и немца приговорили к смертной казни. Англичанина спрашивают о его последнем желании. Он выражает желание выкурить хорошую сигару. Его желание удовлетворяют, но, когда дергают за веревку, гильотина не срабатывает, англичанин остается жив и его, по обычаю, отпускают. Ведут на казнь француза. Он просит тонкого вина. Снова дергают за веревку, но гильотина и тут не сработала. И его, по французским обычаям, тоже отпускают (казнь нельзя повторять дважды). Ведут немца и спрашивают о его последнем желании. Немец возмущен: «Давайте я вам исправлю вашу технику, а потом уже спрашивайте меня о моем последнем желании!»

Панамы стали популярны после того, как 16 ноября 1906 года президент США Теодор Рузвельт был сфотографирован в панаме во время своего путешествия по Панамскому каналу. Панама Рузвельта была сделана из соломки кремового цвета и была невесома. Стоила панама в то время 200 долларов, и носили ее государственные мужи. А теперь этой же формы носят панамки дети, и это самый дешевый головной убор, но тоже преимущественно от солнца…

В Англии нет мышей: англичане любят кошек (впрочем, мыши, может быть, и есть, но так считают сами англичане).

Когда мне давали звание почетного доктора в Оксфорде, я останавливался в «The Randolf Hotel» и оттуда шел пешком на церемонию по Хай-стрит в Тейлоровский институт в мантии и в шапочке. Никто не обращал на меня внимания. Во-первых, правила английской вежливости – не разглядывать незнакомых людей; во-вторых – это вполне обычное одеяние.

В начале XVIII века в Англии карикатуры считались по преимуществу итальянским занятием. Затем карикатуры заняли большое место в искусстве Англии. И это связано с особой терпимостью англичан к чужому мнению и к юмору.

Термин «caricature» появился в Англии в 1750-х годах. Расцвет английской карикатуры приходится на конец XVIII века. Англичанин по пути в свой клуб рассматривал витрины книжных магазинов, где выставлялись свежие карикатуры, и очень надеялся увидеть себя (свою личность, удостоившуюся карикатуры).

Карикатуры, кроме книжных магазинов, выставлялись в кафе, ресторанах, фойе театров, тавернах, в станциях дилижансов. Карикатуры собирались в альбомы, и их можно было получить напрокат.

Когда я был в Англии в 1966 году, в Нью-колледже меня поразила профессорская комната: она была сплошь увешана карикатурами – старыми и совсем свежими. Никто из преподавателей не обижается, когда способные студенты рисуют на них карикатуры.

В Средние века, а вероятно и раньше, была распространена игра в марелль. Доска к этой игре изображена на шпалере начала XVI века, хранящейся в Лувре (инвентарный номер 0А 9407). На этой шпалере мужчина-секретарь (судя по чернильнице и перу, которые он носит) предлагает господам игральную доску с расчерченными линиями. Чертеж на этой доске точно такой же, как на доске в Новгородском музее, которую Б. А. Рыбаков считает архитектурным пособием. Англичане возобновили выпуск этой игры. Она пользуется успехом. Игра довольно быстрая, двуэтапная: достигнув упрощения положения фигур на доске (путем выигрыша фигур), правила в игре меняются. Название ее «мельница». Я предложил в Новгороде выпускать эту игру вместо глупых сувениров – одинаковых во всех древних городах нашей страны, но… предложение мое осталось без ответа.

Что может быть несбыточнее гадания на кофейной гуще. Недаром выражение это («гадание на кофейной гуще») употребляется как поговорка нелепых и беспочвенных предположений о будущем. Гадают так: когда чашка с кофеем допита, ее опрокидывают в свою сторону, а затем смотрят по разводам растекшейся по чашке гущи. И вот расположение гущи («география» гущи) многознаменательно. Сердечные дела – на дне чашки. Они, следовательно, самые важные и самые «глубокие». Выше по стенкам – служебные дела. Сторона чашки, ближайшая к губам, – это будущее (здесь мы пьем). Противоположная сторона – прошлое (оно ушло от нас). А сторона у ручки – настоящее (им мы управляем). Никто не верит, но все гадают, потому что гадание на кофейной гуще дает повод к разговорам. Можно друг над другом посмеяться. Если бы верили в кофейную гущу – верно бы, гадали меньше, и то в одиночестве.

Виктор Шкловский сказал, демонстративно уходя с вечера знаменитого отгадчика мыслей Вольфа Мессинга: «Вольф Мессинг будет отгадывать за пять рублей (цена билета) мысли Виктора Перцова, а я не хочу знать их и бесплатно».

Освободить свое время от пустяков.

Два портрета одного лица в одинаковых размерах, расположенные рядом (в альбоме, в рамках), создают удивительную иллюзию движения. Даже просто одна и та же фотография, снятая в движении и расположенная рядом в двух экземплярах, создает ту же иллюзию.

Выписка из журнала «Connoisseur» (1984, August, p. 17). Вопрос: «Когда подделка не является подделкой?» Ответ: «Тогда, когда это честная репродукция».

Английская поговорка: «Людям, живущим в стеклянном доме, нельзя бросаться камнями».

Лидия Михайловна Лотман спросила меня, «как я поживаю». Вместо того чтобы кратко, как полагается воспитанному человеку, ответить в неопределенной форме, я начинаю распространяться на этот сюжет: «Устал, мол, некогда заниматься научной работой, все время отнимает „Фонд культуры“» и т. д. Лидия Михайловна со смешком ответила мне на это (и очень точно): «Одного портного спросили, что бы он делал, если бы стал царем?» – «И шил бы еще немного», – ответил портной.

В XVII–XVIII веках часовой мастер мог сделать за всю жизнь 70–80 часов. На одних из часов XVII века в львовском музее мастер с гордостью начертал, что это его 134-е часы. Это был его подвиг, знак исключительного трудолюбия!