Array Коллектив авторов - Дорогая редакция. Подлинная история «Ленты.ру», рассказанная ее создателями

Для меня «Мечтатели» стали реальным «входным билетом» в «Ленту. ру» – думаю (точнее, знаю), что я получил возможность делать то, что я делал в «Ленте», именно после этого проекта. То есть вы помните, как я попал в «Ленту» – котом из новогоднего мешка, который притащил в редакцию Юрий «Дед Мороз» Сапрыкин…

Чтобы сделать этот проект, пришлось по уши залезть в отдел специальных корреспондентов. Отдела как такового, впрочем, не было. Вот один из самых моих любимых эпизодов. Той же зимой, за некоторое время до «Мечтателей», мы с Игорем Белкиным (моим первым и единственным сотрудником в номинальном «отделе новых медиа», который я как будто возглавил) встретились с корреспондентом «Коммерсанта» Андреем Козенко – и позвали его в «Ленту» спецкором. Встреча была довольно шизофреническая: во-первых, тогда еще трудно было себе представить, что какие-то реальные журналистские звезды пойдут в «Ленту. ру» (она же про новости, то есть куда идти-то?); во-вторых, я приглашал Козенко в отдел, которым фактически не руководил. Чуть позже Андрей осторожно, как он умеет, спрашивал меня: «Ваня, а почему ты не читаешь мои тексты? Ты же должен быть моим редактором». Я разводил руками: «Погоди, буду еще». Собственно, во время «Мечтателей» я и стал полноценным редактором Козенко – и редактором остальных спецкоров.

Как мы относились к самим себе? Понимали ли мы, что с нами происходит что-то великое? Относились – в общем, с колоссальным скепсисом. Понимали – да нет, ничего мы не понимали. У нас в отделе спецкоров на доске висела бумажка с заголовком «Я самый х*евый спецкор». Каждый день кто-нибудь из спецкоров от руки писал на ней дату и оставлял подпись; обычно это совпадало со сдачей текста. Висел и листочек «Я самый х*евый начальник отдела спецкоров». Там не было даты, но была моя подпись. В какой-то момент аналогичную бумажку – «Я самый х*евый главный редактор» – повесила себе на компьютер Галя. Эта относительно смешная внутренная шутка в действительности многое говорила о нашем мироощущении: и Гале, и мне (и наверняка не только нам) казалось, что «Лента» крайне далека не то что от идеального, но даже от удовлетворительного состояния. Спецкоры тоже весьма редко были собой довольны (особенно малыш Аззи). Никто из сотрудников «Ленты» не страдал гордыней.

Следует еще честно добавить вот что: то, как к нам относились наши коллеги и конкуренты, оптимизма не добавляло. «Лента» на протяжении нулевых затвердила свой статус «главного по новостям в русском Интернете», а в начале десятых рванула на рынок больших национальных газет и еженедельных журналов; газетам и журналам это не нравилось. В довершение всего приключилась «гребаная цепь», а кроме того, чего уж скрывать, многие главные редакторы сами шли на сделку с собственной совестью, которая явилась им в лице, допустим, собственников. И дело не в том, что Галя – или «Лента» – зависела от мнения тусовки. Дело в другом: у нас всегда было достаточно причин, чтобы сомневаться в том, что наш успех принадлежит именно нам. Что это не игра судьбы, не удачное для «Ленты» стечение внешних обстоятельств, а результат исключительно нашей работы.

Я, например, совершенно не был уверен в собственной компетентности. Если не ошибаюсь, бывший главред «Власти» Максим Ковальский рассказывал в одном из интервью о том, как начинал работать главным редактором: просто приходил в редакцию и делал то, что, по его мнению, обычно делают главные редакторы; в каком-то смысле притворялся главным редактором. Примерно так поступал и я – я никого не знал не только в «Ленте», но и в московской журналистской тусовке; мне приходилось изображать наличие детального плана. Я мечтал построить лучший отдел специальных корреспондентов в стране, имея довольно туманные представления о том, как собрать команду блистательных репортеров – а самое главное, как с ними потом управляться. В конечном итоге моя стратегия строилась на человеческой интуиции, на попытке сбалансировать «звезд» и «потенциальных звезд» и еще на старании (которое ничего не стоит, но именно из него высекается успех).

Я никогда не гордился своей работой, пока занимался ей, но сейчас горжусь – по крайней мере, отделом специальных корреспондентов, тем, как у нас была организована работа репортеров. Каждый день в редакции я повторял мантру о том, что спецкоры – никакие не особенные, что это еще одно подразделение «Ленты», что это они для «Ленты», а не наоборот, что не стоит относиться к ним как к guest stars. Сомнений внутри новостной редакции (оба слова подчеркнуть) было больше, чем можно вообразить. По итогам первого полноценного года работы (2012) ни одному из текстов специальных корреспондентов не удалось попасть в пятерку самых популярных материалов «Ленты» – там продолжали царить новости. В 2013-м ситуация перевернулась – уже специальные корреспонденты оказались локомотивом редакции.

Теперь мне кажется, что спецкоры были, конечно, исключительным отделом. Это их головами – Азара, Козенко, Рейтер, Туровского, Никольской, Бочаровой, Артемьева и Пашечки Борисова – мы пробивали бетонную стенку, и через эту щель пролезала новая «Лента». Отделом исключительным, но не единственным в своем роде. Примерно тем же самым занималась новая фотослужба (полагаю, лучшая в России), построенная великой Ирой Меглинской. Кроме того, мы приобрели идеальную видеослужбу, наладив сотрудничество с ребятами из «Срока», преобразившегося в «Ленту. док» (это я сейчас называю их «ребятами», а когда-то дрожал от восхищения перед ними – и мечтал, что «Лента» их себе заполучит). Наконец, главным провайдером будущего в «Ленте» была Галя Тимченко – именно она больше всех верила, что «Лента» из сугубо новостного ресурса в состоянии переродиться в главное ежедневное издание России.

Верила, а еще все тщательнейшим образом просчитывала.

Я бы слукавил, если бы сказал, что «Лента» в 2012–2014 годах шла исключительно на ощупь или вслепую, что мы не видели никаких целей и были поглощены процессом; что мы просто, как вода, занимали объем, освободившийся на медийном рынке после санитарной работы, проведенной государством. В «Ленте» вообще ничего и никогда не делалось наугад. Может быть, это началось только при мне, но я полагаю, что так было всегда. Образцовая «Лента» – это, например, формат «ленточной новости», который был как точеная скульптура Бернини: ни одной лишней детали, все на месте, от заголовка до бэкграунда и ссылочного блока внизу. Образцовая «Лента» – это и большие специальные проекты, каждый из которых создавался под конкретные задачи и обязательно с какой-то одной ясной мыслью или целью. Образцовая «Лента» – это и большие тексты, которые никогда не писались для того, чтобы закрыть тему или заткнуть дырку. Окей, изредка это все-таки случалось, но мы старались бороться с проходняком. Ни в одном русском издании 2013–2014 годов не выходило столько мощных текстов за один день, сколько в «Ленте» – немало было пролито слез из-за того, что «суперфичеру (материалу с самой крупной картинке на морде сайта) не дали повисеть».