Array Коллектив авторов - «Синдром публичной немоты». История и современные практики публичных дебатов в России

© Авторы, 2017

© Н. Вахтин, Б. Фирсов, составление, 2017

© ООО «Новое литературное обозрение», 2017

15–17 января 2013 года в Европейском университете в Санкт-Петербурге прошла конференция «Российское общество в поисках публичного языка: вчера, сегодня, завтра».

Идея конференции сводилась к следующему (процитируем call for papers, распространенный весной 2012 года):

После революционной российской трансформации 1991 года прошло 20 лет, но в стране до сих пор не выработаны эффективные механизмы публичного обсуждения насущных проблем. Организаторы конференции исходят из того, что не последнюю роль здесь играет «синдром публичной немоты», вызванный недостаточной развитостью того, что можно назвать «публичным регистром» русского языка.

В современном русском языке хорошо разработан «официальный регистр»: языковые, стилистические и жанровые особенности официальных речей целиком унаследованы от советской эпохи, когда жесткая регламентация и высокая ритуализованность сочетались с предельной мерой ответственности за произнесенное публично, а результат «обсуждения» был известен заранее. Ничуть не хуже – а может быть, и лучше – разработан у нас и «приватный регистр»: дружеские, доверительные разговоры «на кухне» составляют отличительную черту позднесоветской и постсоветской российской культуры. Однако регистр, который обслуживал бы ситуации публичной речи перед незнакомой и не обязательно дружественной аудиторией, помогал бы доносить свою позицию до оппонентов и добиваться сближения позиций, в современном русском языке практически отсутствует.

В этих условиях роль публичного регистра в ситуациях, когда он должен бы быть востребован, играют либо официальный, либо приватный регистры. Использование официального регистра в публичных дискуссиях немедленно вызывает у участников ассоциации с «заорганизованностью», избыточной формализацией и заранее предрешенным результатом. Использование же приватного регистра, с другой стороны, ассоциируется с необязательностью получения какого-либо результата вообще и с необходимостью скорее одолеть противника в споре, чем участвовать в совместных поисках компромисса.

Дефицит навыков цивилизованного участия в общественных обсуждениях, ограниченное владение публичным регистром ощущаются как реальный барьер на пути развития гражданского общества в современной России: люди оказываются неспособны совместно и в ограниченное время прийти к консолидированному мнению, не готовы участвовать в публичных поисках взаимоприемлемых компромиссов.

Организуемая ЕУСПб конференция посвящена обсуждению очерченной выше проблемы и преследует как научную, так и общественную цель: научная цель конференции – разобраться в причинах и истоках «синдрома публичной немоты», а ее общественная цель – начать академическую дискуссию о методах лечения этой социокультурной «болезни».

Эта книга [1] Первое издание книги вышло по-английски в 2016 году в издательстве Edinburg University Press под названием «Public Debate in Russia: Matters of (Dis)order». Настоящее русское издание практически идентично английскому, за исключением присутствующей в английском и отсутствующей в русском издании главы Максима Кронгауза «Russian and Newspeak: Between Myth and Reality» (публикацию этой главы по-русски см.: [Кронгауз 2015]). строится на идеях, высказанных в некоторых из докладов на этой конференции [2] Не в последнюю очередь – на идеях проф. Мэри Маколи (Mary McAuley), которая, к сожалению, не смогла принять участия в самой книге. . Жанр книги хорошо описывается известным советским оксюмороном «коллективная монография»: тексты, написанные разными авторами, но объединенные общей идеей и единым планом.

Обсуждаемая в книге проблема состоит в следующем. После крушения коммунистической системы в России на месте «единомыслия» возникла какофония мыслей и мнений. Однако публичные дискуссии этого периода не принесли ожидаемых плодов, отчасти потому, что россиянам, воспитанным на «партийном новоязе» как единственной дозволенной форме публичной речи, оказалось не на чем говорить . Дело не только в том, что потенциальные ораторы не владели соответствующим регистром русского языка, но еще и в том, что те, к кому ораторы обращались, этот регистр не понимали. В советскую эпоху право гражданина на публичное слово регулировалось партийными инстанциями, «компетентными органами», официальной цензурой – и самоцензурой. «Советский народ» знал только два варианта речи: приватный («кухонный») и официальный советский; в конце 1980-х – начале 1990-х годов этого оказалось недостаточно.

Корни этого социального явления уходят как в историю Российской империи, так и в советские времена, в область взаимодействия власти и общества, официальной (имперской или советской) идеологии и групповых социальных отношений [3] Это социальное «заболевание» было впервые диагностировано и изучено (хотя и не названо) в знаменитом сборнике «Вехи» [1909], прежде всего в статьях Н. А. Бердяева, М. О. Гершензона, А. Изгоева и Б. Кистяковского, см.: [Brooks 1973]. .

Сегодня социологи, антропологи, лингвисты остро чувствуют неспособность российского населения к консолидации различных мнений, неготовность к деятельному участию в публичных поисках взаимоприемлемых компромиссов. Это – последствия хронического и запущенного социально-культурного заболевания «эпохи развитого социализма», последствия десятилетий властвования «тоталитарного языка».

Тоталитарному языку ( newspeak, langue de bois, LTI и др. ) и тоталитарному дискурсу посвящены как классические работы, так и более недавние исследования [Заславский, Фабрис 1982; Karpinski 1984; Seriot 1985; Thom 1989]. Многие авторы обращались к анализу «языка большевиков» [Wierzbicka 1990; Young 1991; Epstein 1991; Купина 1995; 1999; Земская 1996; Dunn 1999; Gorham 2003; Гусейнов 2003, 2004; Poppel 2007; Чудакова 2007], однако детальный анализ по-прежнему встречается нечасто. В последнее время появилось несколько книг, анализирующих советские и постсоветские речевые практики [Gorham 2014; Koteyko 2014; Petrov, Ryazanova-Clarke 2015], однако подходы этих исследований отличаются от нашего [4] Майкл Горэм, как кажется, слишком спешит, называя то, что происходит с языком в современной России, ситуацией «после ньюспика». Неля Котейко в указанной книге исследует заимствования и метафоры, чтобы показать изменения и преемственность в тонких взаимодействиях языка и политики в постсоветской России. .

Наш подход использует понятие публичного регистра . Мы пытаемся объяснить механизмы, препятствующие модернизации и демократическим реформам в России, через устойчивость «советского» типа аргументирования, предлагая широкий исторический и синхронный обзор проблемы, возможный только в коллективном научном труде.