Оливер Стоун - Нерассказанная история США

Сложно сказать, насколько искренними были заявления Картера по Вьетнаму. Они явно представляли собой резкий контраст с риторикой его предшественников и преемников. Но они могли быть и ширмой, призванной показать его бо́льшим либералом, чем он был на самом деле. Во время кампании 1976 года Картер сказал репортеру, задавшему вопрос по Вьетнаму, что в марте 1971 года он «призывал к полному выводу войск», хотя до этого выступал с типичных для южан провоенных позиций. В августе 1971-го Картер написал статью, в которой заявил о том, что изначально выступал за вмешательство Америки в борьбу против «коммунистической агрессии во Вьетнаме». Теперь же, «поскольку мы не можем победить, нам пора вернуться домой». В 1972 году он поддержал никсоновские бомбардировки Северного Вьетнама и минирование портов, призвав американцев «предоставить президенту Никсону нашу помощь и поддержку вне зависимости от согласия с его решениями». Даже в апреле 1975 года, когда Сайгон вот-вот должен был пасть под натиском коммунистов и их сторонников, Картер заявил, что поддерживает выделение в следующем году сайгонскому режиму от 500 до 600 миллионов долларов военной помощи для его стабилизации 37.

Картер и советский руководитель Л. И. Брежнев подписывают ОСВ-2. Несмотря на всю помпу, подписание этого договора было ограниченным успехом, поскольку он позволил обеим сторонам продолжить наращивание ядерных арсеналов, хотя и более медленными темпами.

Поэтому вполне возможно, что внешнеполитические взгляды Картера никогда не были такими либеральными, как многие предполагали. Однако он все же сумел рассердить КСУ, поставив миролюбивого Пола Уорнке во главе Агентства по контролю над вооружениями, назначив афроамериканца Эндрю Янга полпредом США в ООН и предпочтя присущий Вэнсу адвокатский прагматизм в вопросах разрядки закоснелому антикоммунизму Бжезинского. Это позволило Картеру добиться значительных успехов на ранних этапах его правления. Он возобновил переговоры по Панамскому каналу и довел их до успешного завершения. В 1978 году он обеспечил заключение Кэмп-Дэвидских соглашений, в результате которых Израиль вывел свои войска с египетских территорий, оккупированных в 1967 году, после чего между обеими странами были установлены дипломатические отношения. Он также двигался по пути контроля над вооружениями. В результате проведенных Уорнке переговоров с советской стороной был заключен договор ОСВ-2, предполагавший сокращение ядерных ракет и бомбардировщиков. Это позволило Картеру сопротивляться давлению Пентагона по вопросу создания новых стратегических бомбардировщиков B-1. Несмотря на всю помпу, подписание ОСВ-2 в июне 1979 года было ограниченным успехом, поскольку он позволил обеим сторонам продолжить наращивание своих ядерных арсеналов, хотя и более медленными темпами. За пятилетний период действия договора обе страны имели право взять на вооружение дополнительные 4 тысячи боеголовок, а также разрабатывать новые системы вооружений. Члены КСУ осудили договор, заявив, что он предоставит СССР «стратегическое преимущество» и усилит «уязвимость США» 38. Они призывали к масштабному увеличению расходов на вооружение и гражданскую оборону. Фонд Скайфе предоставил КСУ более 300 тысяч долларов, в результате чего финансирование противников ОСВ-2 в 15 раз превысило возможности его сторонников.

Но неопытность Картера во внешней политике привела к тому, что он стал все больше полагаться на Бжезинского и других «ястребов» из числа своих советников. Это обрекло на провал его прогрессивные устремления, вновь ввергнув администрацию в пучину холодной войны. Бжезинский быстро нашел административный рычаг, позволявший оказывать неограниченное влияние на президента. Раньше ежедневные отчеты президенту представлял один из высших руководителей ЦРУ. Теперь же это делал лично Бжезинский, с глазу на глаз. «Еще в самом начале президентства Картера, – писал он, – я настоял на том, чтобы утренний разведывательный доклад передавался президенту лично мной. ЦРУ пыталось приставить ко мне своего сотрудника, но я счел, что это может сделать разговор неискренним». Так что Бжезинский отклонил все возражения Тернера 39.

В своих мемуарах Бжезинский описывал, как хитро и планомерно он формировал взгляды Картера на вопросы внешней политики:

«В действительности утренние доклады были нацелены на привлечение внимания президента к вопросам, которые я считал важными, на формирование у него нужной точки зрения и, особенно в первые месяцы его президентства, на обсуждение широких стратегических концепций. На начальных этапах это было особенно важно, поскольку следовало определиться с глобальными целями и обозначить наши приоритеты. Я также использовал эти встречи для того, чтобы указать Картеру, какие вопросы ему следует выделять в публичных заявлениях, и даже контролировал построение фраз в этих заявлениях. Он схватывал все на лету, и меня часто поражало, как ему удается на пресс-конференциях и других публичных мероприятиях цитировать эти фразы практически наизусть» .

Вдоволь нахвалившись тем, что ему удалось стать картеровским чревовещателем, Бжезинский рассказал и о других шагах, которые он предпринял для того, чтобы его уроки были усвоены. В дополнение к ежедневным беседам он стал слать Картеру еженедельные доклады СНБ, которые должны были быть «документами очень личного характера и предназначаться только президенту». Первая страница этих докладов обычно содержала авторский комментарий Бжезинского, в котором он «в свободной форме описывал работу правительства, предупреждал Картера о возможных проблемах, иногда допускал критику и пытался сформировать у президента взгляд на глобальные перспективы» 40.

Бжезинский отмечал, что Картер иногда не соглашался с его анализом и «приходил в ярость» от его докладов. Но результаты правления Картера показывают, что граничивший с психозом антикоммунизм Бжезинского – он хвалился тем, что был первым поляком за триста лет, сумевшим нанести серьезный удар русским, – в итоге измотал Картера, и тот согласился с планами Бжезинского 41.

Картер вступил в свою должность с желанием бороться за права человека, но использовал эту риторику лишь для нападок на СССР, вызвав заметное охлаждение в отношениях между двумя странами. Советы, гордившиеся тем, что за последние годы расширили гражданские свободы и уменьшили число политзаключенных, парировали заявлением о том, что советские граждане обладают правами, которыми не пользуются американцы. Кремль рекомендовал послу А. Ф. Добрынину поинтересоваться у Вэнса, что почувствуют США, если Советы привяжут вопрос разрядки к решению проблем расовой дискриминации и безработицы 42.