Оливер Стоун - Нерассказанная история США

Перед выборами в конгресс в 2010 году настрой республиканцев и демократов отличался разительно. Вялость и нерешительность Обамы настолько деморализовали его избирателей, что поражение демократов было разгромным. Обаме пришлось еще больше изменить политический курс. Он отказался ото всех обещаний ввести более жесткое экологическое регулирование, заявив об отмене новых правил в отношении выброса парниковых газов и возвращении к политике, которой в этой области придерживалось правительство Буша.

Но даже это не умилостивило корпоративные элиты и финансистов: на выборах 2012 года они поддержали Митта Ромни. К апрелю 2012-го руководство банков, операторы хедж-фондов и распорядители частных капиталовложений, две трети которых в 2008 году выступили на стороне Обамы, выделили на избирательную кампанию Ромни в четыре раза больше, чем на кампанию действующего президента, и это не считая средств, рекой лившихся в фонды поддерживавших Ромни инициативных групп. К середине лета 2012 года сотрудники General Electric, выделившие в 2008-м на кампанию Обамы в пять раз больше, чем на кампанию Маккейна, дали Ромни в четыре раза больше, чем Обаме. Иммельт объявил, что не поддержит ни одного из кандидатов 31.

Особенно разочаровал сторонников Обамы его отказ отойти от концепции полицейского государства, подорвавший гражданские свободы в США. А ведь как все хорошо начиналось! В первый же день своего правления он отменил введенные в 2001 году директиву Буша по ограничению доступа к документации бывших президентов и меморандум Эшкрофта, позволявший отказывать в доступе к любым документам. Пообещал, что правительство будет работать гласно. «Слишком долго этот город [ Вашингтон ] был окутан завесой тайны, – говорил Обама. – Наше правительство будет стоять на стороне не тех, кто стремится скрыть информацию, а тех, кто хочет получить ее. Сам факт наличия законных полномочий для сокрытия данных не означает, что их всегда нужно использовать. Гласность и правовое государство станут краеугольными камнями моего президентства» 32.

Приверженность Обамы гласности длилась недолго. К лету 2010 года Американский союз защиты гражданских свобод (АСЗГС) уже вовсю предупреждал о «чрезвычайно серьезном риске того, что правительство Обамы начнет прибегать к мерам, которые считались крайними, а то и откровенно незаконными даже во времена Буша. Опасность того, что Обама установит в обществе новые порядки, совершенно реальна» 33.

Именно это Обама и сделал. Данные избирателям обещания защитить Конституцию от начавшихся при Буше посягательств оказались забыты. Так, стремясь победить на выборах, Обама критиковал Буша за постоянное использование государственной тайны как оправдания для помех правосудию. Но, оказавшись в Белом доме, сам стал не только пресекать судебные разбирательства в отношении пыток и иных злоупотреблений времен Буша, но и расширил подобную практику. New York Times назвала это «новым словом в политике секретности». Он прибегал к «праву государства на тайны» для прекращения судебных процессов, где фигурировали пытки, чрезвычайная выдача арестованных [163]и незаконная прослушка со стороны АНБ. Продолжая программу ЦРУ по чрезвычайной выдаче, он прямо нарушал принцип «хабеас корпус» [164]в отношении пленных афганцев. Кроме того, он уполномочил военных самим проводить следственные действия в отношении пленных и санкционировал внесудебное убийство в Йемене американского гражданина, подозреваемого в связях с «Аль-Каидой» 34. А его отказ провести следствие и суд в отношении сотрудников Буша, причастных к пыткам, сам по себе уже являлся нарушением международных договоров.

Работавший во времена Буша в Министерстве юстиции Джек Голдсмит быстро понял, что упреки Дика Чейни в адрес Обамы за отказ от политики Буша в сфере борьбы с терроризмом были вопиющей несправедливостью. Он писал в журнале New Republic : «На самом деле положение обратное: новое правительство скопировало большую часть программ Буша, а некоторые даже расширило. Сокращена была лишь незначительная часть. Почти все изменения Обамы были на уровне обертки, аргументации, символизма и риторики… Стратегия Обамы, – заключил он, – лишь попытка сделать ключевые подходы Буша к борьбе с терроризмом более приемлемыми с политической и юридической точек зрения, что будет означать возможность их продолжения в течение длительного времени» 35.

Борцы за гражданские свободы, ожидавшие столь многого от бывшего преподавателя конституционного права, пребывали в состоянии шока. Его коллега по юридическому факультету Чикагского университета Джеффри Стоун, председатель Американского конституционного общества, осудил Обаму за отход от обещаний, посетовав на его «достойную сожаления готовность идти по следам своего предшественника». Профессор права Университета им. Джорджа Вашингтона Джонатан Терли с сожалением отмечал, что «избрание Обамы может стать самым катастрофическим событием в истории гражданских свобод» 36.

Во многом Обама оказался даже более скрытным, чем патологически скрытное правительство Буша–Чейни. Он засекретил больше информации и отвечал на запросы в рамках Закона о свободе информации с большей неохотой, чем его предшественники. Он осудил больше людей, добивавшихся свободы информации на практике, чем все предыдущие правительства, прибегнув к Закону о шпионаже 1917 года в шести случаях. За предыдущие 92 года этот закон применялся всего три раза.

Самым известным случаем стало дело рядового Брэдли Меннинга, 22-летнего военного аналитика, служившего в Ираке. Меннинг был обвинен в предоставлении Wikileaks секретных документов. Обвинение было выдвинуто по 34 пунктам, включая нарушение Закона о шпионаже и «помощь врагу», за что ему грозила смертная казнь. Часть обнародованной информации, включая видео «сопутствующего убийства», на котором американские военные хладнокровно и планомерно расстреливают больше десятка мирных иракцев, в том числе двух корреспондентов агентства Reuters , проливала свет на военные преступления США. Предполагают, что Меннинг также раскрыл данные, свидетельствующие о совершенных во время иракской войны зверствах в отношении мирного населения и о том, что потери среди мирных жителей значительно превосходят официальные цифры.

Несмотря на то что Меннинг на тот момент не был осужден ни по одному пункту, его девять месяцев держали обнаженным в одиночной камере в условиях, которые многими были расценены как пытка. Среди тех, кого возмутило жестокое обращение с Меннингом, был и П. Дж. Кроули, главный пресс-секретарь Госдепартамента. Выступая перед студентами МТИ, Кроули назвал такое обращение «нелепым, глупым и контрпродуктивным». Через три дня Кроули, проработавший на правительство 30 лет, ушел в отставку 37.