Оливер Стоун - Нерассказанная история США

Новости из Ялты вселяли оптимизм, которого люди не испытывали уже долгие десятилетия. Бывший президент Герберт Гувер назвал эту конференцию «величайшей надеждой для всего мира». Военный корреспондент компании CBS Уильям Ширер, из-под пера которого позднее вышел мировой бестселлер «Взлет и падение Третьего рейха», объявил встречу в Ялте «вехой в истории человечества» 88. По возвращении в США Рузвельт выступил перед конгрессом, заключив свою речь словами: « Крымская конференция стала поворотным пунктом, я надеюсь, в нашей истории, а значит, и в истории всего мира… Мы должны либо взять ответственность за мировое сотрудничество, либо нести ответственность за следующую мировую войну… Уверен, для конгресса и всего американского народа результаты этой конференции станут началом долговременного мира, при котором мы с Божьей помощью построим лучший мир, где должны жить и будут жить наши дети и внуки, дети и внуки всего мира. Это, друзья мои, все, что я хочу вам сказать, ибо я верю всем сердцем, что вы разделяете мои чувства сегодня и будете разделять их в будущем» 89 .

Гарри Гопкинс, доверенный советник Рузвельта, также видел результаты Ялтинской конференции в радужном свете:

«Мы действительно верим всем сердцем, что настал новый день, о котором мы молились и которого ждали столько лет. Мы с полной уверенностью можем сказать, что одержали первую великую победу в борьбе за мир – и под “нами” я понимаю всех нас, весь цивилизованный род человеческий. [Советский народ оказался] надежным и дальновидным, и ни мы, ни наш президент не сомневаемся в том, что можем сосуществовать с ними и поддерживать мирные отношения так долго, как никто из нас и представить себе не мог. Но с одной существенной оговоркой: думаю, все согласятся с тем, что невозможно предсказать, как повернется дело, если что-либо случится со Сталиным. Мы уверены, что можно вполне положиться на его разумный подход, здравомыслие и умение понимать нашу точку зрения, но нельзя ручаться за то, кто и как может сменить его в Кремле» 90 .

Советские руководители разделяли энтузиазм, охвативший всех после Крымской конференции, но также не были уверены в том лидере, который станет преемником Рузвельта. Те, кто присутствовал при выступлении президента в конгрессе, заметили, как резко ухудшилось состояние здоровья Рузвельта. Утомленный долгой дорогой, он впервые за время своего пребывания у власти выступал сидя, а не стоя. В течение последующих нескольких недель разногласия между США и СССР по Польше и ряду других вопросов заставили президента задуматься о будущем их взаимоотношений. Но он не терял надежды на то, что все три державы сумеют сотрудничать и дальше, в мире и согласии. В своей последней телеграмме Черчилль писал Рузвельту: «Я стараюсь свести проблемы в отношениях с СССР к минимуму, насколько это возможно, потому что такие проблемы возникают чуть не каждый день и всякий раз благополучно разрешаются» 91.

«Большая тройка» в Ялте (февраль 1945 года). Политические лидеры сумели перешагнуть через серьезные разногласия относительно будущего Польши и остальной Европы и заключить ряд соглашений, которые внушили оптимизм жителям и США, и СССР.

12 апреля 1945 года Гарри Трумэн, ставший после выборов 1944 года вице-президентом вместо Уоллеса, пошел в кабинет спикера палаты представителей Сэма Рэйберна – поиграть в покер и опустошить запасы виски. По прибытии его попросили срочно позвонить Стиву Эрли, в Белый дом. Эрли попросил его незамедлительно приехать. А в Белом доме Элеонора Рузвельт сообщила Трумэну, что президент скончался. Придя в себя, Трумэн выразил соболезнования и спросил, может ли чем-то помочь. На это миссис Рузвельт ответила: «А может, это мы можем чем-то вам помочь? Ведь теперь все неприятности ложатся на ваши плечи» 92.

Гарри Трумэн приносит присягу в Белом доме после смерти Рузвельта. Новый президент совершенно не был готов к такому повороту событий.

Трумэн совершенно не был готов к такому повороту событий. Он встречался с Рузвельтом лишь два раза за те 82 дня, что пробыл в должности вице-президента, и они ни разу не обсуждали существенных вопросов, определяющих судьбу страны. Но что самое удивительное, ни Рузвельт, ни один из высокопоставленных чиновников даже не сочли нужным сообщить Трумэну, что в США создается атомная бомба. В первый же день после вступления на пост президента, выходя из Капитолия, Трумэн столкнулся с группой репортеров. Один из них спросил его, как прошел первый день в роли президента, на что Трумэн ответил: «Ребята, если вы когда-нибудь молились, то помолитесь за меня. Не знаю, сваливался ли на вас снежный сугроб, но, когда мне вчера сообщили, что произошло, мне показалось, что на меня упали месяц, звезды и все планеты. На меня возложили ни с чем не сравнимую, невероятно ответственную работу». Когда один из репортеров выкрикнул: «Удачи, господин президент!» – Трумэн ответил: «Как бы я хотел, чтобы вам не приходилось меня так называть» 93. Это была отнюдь не ложная скромность – Трумэн искренне считал, что такая работа ему не по плечу, а потому каждому, кого встречал на своем пути, говорил, что произошла ошибка и он не годится в президенты.

Стимсон, Уоллес и другие видные деятели правительства опасались, что Трумэн, учитывая его собственные политические убеждения и неподготовленность к вступлению в должность, попадет под влияние сторонников жесткого курса. Стимсон понимал, какое давление обрушится на нового президента со стороны Черчилля, и предупредил Маршалла, что им «следует быть настороже, поскольку к власти пришел новый человек, и нужно пристально следить за тем, какие решения он будет принимать в вопросах, вызывавших ранее разногласия между Англией и Америкой» 94.

Одну из самых серьезных проблем во взаимоотношениях США и Англии Рузвельт назвал еще на заседании правительства 16 марта. Форрестол [39]пропустил заседание, но помощник министра Струве Хенсел был там и делал заметки – их Форрестол впоследствии и пересказал в своем дневнике: «Президент упомянул о значительных трудностях во взаимоотношениях с Англией. Полушутя он заметил, что англичане жаждут, чтобы США в любой момент вступили в войну с Россией, и что, с его точки зрения, если прислушиваться к Англии, именно к такому итогу она нас и приведет» 95.

Первым 13 апреля с новым президентом встретился госсекретарь Эдвард Стеттиниус. Бывший администратор ленд-лиза явился по просьбе Трумэна, чтобы доложить о событиях, происходящих в мире. Стеттиниус почти не имел влияния на Рузвельта. Многие и вовсе считали его пешкой. Один друг покойного президента жаловался, что «госсекретарь должен уметь читать, писать и говорить. Не обязательно владеть всеми тремя этими искусствами, но Стеттиниус не умеет делать вообще ничего из этого» 96. Стеттиниус поведал Трумэну о предательстве и вероломстве СССР. Как он пояснил на следующий день в служебной записке, после Ялтинской конференции Советы «заняли твердую и бескомпромиссную позицию почти по каждому сколько-нибудь важному вопросу». Он обвинил русских в том, что те действуют в освобожденных странах без оглядки на мнение союзников, и заявил, что Черчилль в этом деле настроен даже более решительно, чем он сам 97. Британский премьер без промедления подтвердил его слова в нескольких телеграммах и спешно отправил в Вашингтон своего министра иностранных дел Энтони Идена. Английский посол в США лорд Галифакс лично встретился с Трумэном и пришел к выводу, что новый президент – «посредственность чистой воды… Недалекий дилетант, хоть и доброжелательный», окруженный друзьями, больше похожими на «мещан из миссурийской глубинки» 98.