Алексей Лукьяненко - Темная сторона Англии

Ладно! Надо пробовать, первое время как-то проживу, а там, может, что-то еще и подвернется.

— Может быть, все наладится и мы вернемся в Латвию? — Я понимал, что надо как-то успокоить подругу. — В конце концов, с деньгами везде жить хорошо.

— Нет, — она отстранилась от меня, — в эту нищую Латвию я не вернусь никогда. Я люблю Британию, это моя новая родина, и я считаю, что это лучшая страна для жизни. Здесь огромные перспективы у меня и у девочек, и я не собираюсь ничего менять.

— Господи, да ты же больше ничего в своей жизни не видела! Что ты тут такого нашла?

— Не важно. Я люблю этих людей и люблю эту землю. Они сделали для меня больше, чем Латвия, и я даже не хочу об этом говорить!

Я понял, что моя последняя попытка как-то сгладить обстановку не принесла никакого результата. Точнее — принесла, только с точностью до наоборот. С этого момента наши отношения стали накаляться. Я понимал, что мне надо ехать, она — что остается одна. Любовный поезд пошел под откос.

В понедельник она пошла писать заявление в городскую управу о том, что расходится с партнером и остается без средств к существованию, а я — писать заявление об уходе. В этот день мы прошли точку невозврата и сожгли все мосты.

За несколько дней до увольнения с завода в перерыве ко мне подошел Колин. Это был, наверное, самый приятный из всех пожилых англичан. Он занимался тем, что устанавливал в корпусе яхты перегородки внутренних помещений. Довольно точная работа, и далеко не каждый мог ее нормально выполнить. Колин, конечно, в свое время тоже надо мной здорово поиздевался, но потом мы с ним крепко подружились и часто беседовали на различные темы. То, что он спросил сегодня, услышать я не ожидал:

— Ты раньше знал об этой компании?

— Да, — ответил я, — когда я раньше работал в России, то сидел в своем офисе и частенько смотрел ее сайт. Там были великолепные яхты, которыми я любовался, и всегда хотел, чтобы мое производство достигло таких же высот.

— Ну и как? Насмотрелся? Теперь ты понял, какое это дерьмо?

— Ну примерно… — Я постарался немного сгладить ситуацию.

— Ты увидел это производство изнутри, — сказал он мне. — И теперь ты знаешь: то, что прекрасно выглядит в Интернете, не всегда является таковым в реальной жизни. Теперь ты знаешь, что это древние, давно устаревшие модели, технологии прошлого века и что никто не стремится к тому, чтобы это улучшить или как-то изменить. Весь блеск этих кораблей наводится в конце линии, специальной командой людей, которая ремонтирует, трет и полирует их до умопомрачения, чтобы скрыть все недостатки и брак. Мы плывем по инерции, как огромный танкер в открытом море, у которого давно выключены моторы, и держимся только за счет имени, заработанного предыдущими поколениями людей. Кто знает, на сколько лет нам еще ее хватит? Ты в курсе, кому принадлежит «Bentley»? Фольксвагену! «RollsRoyse»? — «БМВ»! «Rover», «LandRover» и «Jaugar»? Индийской ТАТА! А «Aston Martin» — какой-то кувейтской компании, название которой я сейчас даже не припомню. У нас скоро вообще ничего своего не останется. Не сегодня завтра и этот завод продадут. Все величие нашей нации, созданное в прошлом веке, молодежь усиленно спускает в унитаз. Наверное, мы скоро будем индийской колонией, а не наоборот.

Не зная, что ему ответить, я лишь молча качал головой в ответ.

— Ты счастливчик, — подвел он итог своей пламенной речи. — Через три дня ты уйдешь отсюда. А мне еще работать до пенсии несколько лет. Я ненавижу это место. Поверь.

Поляки из бригады тоже высказали мне несколько напутственных слов:

— Тебе действительно лучше уехать. Такие, как ты, здесь не нужны. Ты слишком хорошо работаешь, а они пользуются этим. Эрик вообще уже все на тебя свалил и таскается неизвестно где. А ты выполняешь его работу за зарплату простого трудяги. Мы же видим, что все ходят с технологическими вопросами к тебе.

— Знаю, вы, кстати, видели график на следующую неделю? В понедельник вместо меня берут двоих!

И вот наступил последний день. По правде говоря, не было никакого ощущения, что я здесь в последний раз. Говорят, это хорошо, когда нет такого чувства. Это значит, ты уже не вернешься сюда.

Вечером, когда все рабочие стояли в очереди около электронной системы учета времени, чтобы отметить свой уход, многие прощались со мной, жали руку, желали удачи, а один англичанин сказал:

— Я желаю, чтобы у тебя все получилось. Но если не получится, возвращайся обратно.

Колин, который стоял рядом, возмутился:

— Ты что, сдурел, что ли? Ты что желаешь человеку? — И, подмигнув мне, добавил: — Чтобы я тебя тут больше никогда не видел.

Кстати, эту же фразу однажды сказал мне еще один англичанин, когда я уходил с рыбного завода. Дэниел, помощник моего супервайзера на рыбном заводе. Единственный человек в моем цеху, который в перерывах сидел и читал книги, вместо того чтобы курить траву.

Хочешь не хочешь, а проставляться надо. Мы собрались у нас на квартире вчетвером. Я, Катя, Роландас и его новая девушка. Мы только что вернулись из поездки «за второй». Роландас не на шутку разошелся, вызвал такси, и мы втроем поехали в магазин, а Катя осталась с детьми. Я как чувствовал, что это добром не кончится. На входе в магазин Роландас перепутал створки и попытался со всего хода пройти в глухую секцию раздвижной двери. Стекло выдержало, а незадачливый покупатель свалился в легкий нокаут, и теперь у него на лбу красовалась огромная сине-красная шишка. Его девушка каталась от смеха по полу прямо в магазине, и мы не знали, как ее привести в себя. Слава богу, в полицию никто не позвонил, поэтому, купив бутылку «Финляндии» и сок, слегка потрепанные, но непобежденные, мы вернулись домой.

— Ну давай, раненый. — Я налил всем по рюмке, еле сдерживаясь, чтобы не захохотать.

Девчонка Роландаса тоже старалась не смотреть на его шишак, чтобы не повторить истерику, которая приключилась с ней в торговом центре.

— Ладно, Алекс, — литовец задумчиво поднял рюмку, — похоже, твои английские приключения подходят к концу. Вчера я посмотрел в графике, что через твои руки прошло больше тридцати пяти яхт. Ты много сделал за это время, а по разговорам с тобой я понял, что ты еще очень многое здесь узнал.

— Не знаю, как много, но одно понял точно. Работать тут, кроме нас, некому. Я понял, что Англия — это великолепный миф. Я понял, зачем у нас в Латвии налево и направо раздавали кредиты, зачем людям дали возможность вставить голову в петлю, а потом взяли за эту веревку и отвели на рабочее место, только уже не около родного дома, а где-то в Европе. Зачем создана эта убийственная экономическая ситуация, зачем сравниваются с землей заводы и фабрики.