Александр Елисеев - Русские в СССР. Потерпевшие или победители?

Отчасти ему это удалось. Коммунисты были ведущей политической силой, но при этом они признавали и другие партии (правительство было коалиционным). В конституции республики была особо прописана свобода частнопредпринимательской деятельности. При этом Краснощеков держался весьма независимо от Москвы, постоянно вступая в конфликт с правительством РСФСР. Было очевидно, что он воспринимает ДВР не как буфер, но как суверенное государство, имеющее свои перспективы в Азиатско-Тихоокеанском регионе. «Американцы проявляли к этому колоссальный интерес, – утверждает М. Кутузов. – Они видели ДВР как плацдарм свободы экономического действия в Азии – то, с чем не справились англичане во время всех опиумных войн. Они не захватили территории, с которых могли бы осуществлять экспансию, американцы предполагали, что с помощью ДВР это получится. Историк Генри Локфорд сказал, что, если бы ДВР просуществовала хотя бы десять лет, великой депрессии бы в США не было никогда, потому что они знали бы куда, за счет чего поправить свои экономические проблемы» («Дальневосточная республика»).

Возникает вопрос – а уж не был ли сам Краснощеков агентом влияния США? И не был ли он связан с теми кремлевскими вождями, которые ориентировались на западную демократию? И тут сразу же на ум приходит Троцкий, бывший убежденным коммунистом-западником и поклонником США. Вот, к примеру, отрывок из его воспоминаний об «открытии Америки» в 1916 году: «Я оказался в Нью-Йорке, в сказочно-прозаическом городе капиталистического автоматизма, где на улицах торжествует эстетическая теория кубизма, а в сердцах – нравственная философия доллара. Нью-Йорк импонировал мне, так как он вполне выражает дух современной эпохи».

Современные историки накопили достаточно материала, свидетельствующего о связях Троцкого с западными спецслужбами. (На эту тему был снят документальный фильм «Троцкий. Тайны мировой революции».) Утверждают даже, что во время своего пребывания в США он был завербован С. Вайсманом – агентом одновременно британской и американской разведок. А уж его тесные контакты с прожженным английским шпионом Б. Локкартом – вещь очевидная и не требующая доказательств. Так что, как видим, большевики были очень разными – в том числе и в плане внешнеполитической ориентации. (Вообще, внешняя политика вытворяла тогда странные зигзаги, которые нельзя понять, руководствуясь «красно-белой» схемой. Вот поистине курьезный пример – когда японцы захватили Дальний Восток, то они тронуть не тронули тамошних большевиков, хотя и расправлялись с красными партизанами. Почему? Да потому, что местными большевиками руководил П.М. Никифоров, бывший главным конкурентом Краснощекова в борьбе за власть.)

Был ли сам Краснощеков ставленником Троцкого? Кое-какие данные свидетельствуют в пользу этого. Показательно, что телеграмму, одобряющую создание ДВР, отправил не кто иной, как Троцкий. А в 1922 году Краснощеков стал заместителем наркома финансов, пост которого занимал убежденный сторонник Троцкого Н.Н. Крестинский.

Как бы там ни было, но планам Краснощекова не суждено было сбыться. В декабре 1921 года Белоповстанческая армия выбила при поддержке японцев части Народно-революционной армии ДВР из Хабаровска. Кремль, весьма недовольный сепаратизмом Краснощекова, использовал это как предлог для его смещения. Теперь во главе ДВР стал Н.М. Матвеев, а ее военным министром назначили В.К. Блюхера. Теперь ни о какой самостийности и речи быть не могло, и уже осенью 1922 года ДВР стала частью РСФСР.

Как очевидно, в разное время в союзе с большевиками выступали самые разные силы. И одной из таких сил являлись красные националисты в армии, состоявшие из военных специалистов.

Так называемые «военспецы» всех рангов внесли огромный вклад в победу Красной армии. Собственно говоря, без них никакой победы бы и не было. По некоторым подсчетам, в Красной Армии служили 75 тысяч военспецов. «Число их было велико среди младшего и среднего командного состава, – пишет историк С.С. Миронов. – Но особенно много их было среди комсостава старшего и высшего. Все главкомы Красной Армии в Гражданскую войну были военными специалистами. Из 20 командующих фронтами 17 являлись военспецами. И, соответственно, 82 из 100 – командующие армиями. Ими были почти 90 % начальников штабов армий и 70 % начальников штабов дивизий. Из 75 тысяч военспецов 65 приходилось на долю офицеров военного времени. То есть кадровых офицеров в Красной Армии служило 10 тысяч. Столько, сколько у Колчака, и в два раза больше, чем у Миллера и Юденича. Зато в армии Деникина кадровиков было в три раза больше – 30 тысяч… Но и цифра – 10 тысяч кадровых офицеров – очень внушительна. Именно они, занимая посты начальников штабов и помощников командующих, были подлинными руководителями фронтов и армий, корпусов и дивизий» («Гражданская война в России»).

Идейной платформой, объединяющей «кадровиков», был русский национализм. Как писал в своих воспоминаниях генерал А.А. Брусилов: «Я был, есть и буду русским националистом». Более того, большинство из «кадровиков» склонялось к монархизму. Об этом писал Деникин, сам занимавший весьма невнятные позиции – между монархизмом и республиканизмом. «В связи с такой оценкой становятся понятны и «откровения» выдающихся командиров Красной Армии, пришедших в ее состав из рядов кадрового офицерства армии царской, – пишет Ф. Вергасов. – «Я был и остался монархистом, – убеждал своего приятеля, известного барона Врангеля, генерал Одинцов. – Таких, как я, у большевиков сейчас много. По нашему убеждению – исход один – от анархии к монархии… В политике не может быть сантиментальностей и цель оправдывает средства»… «Мы убежденные монархисты, – так пересказывал признания командования 1-й Революционной армии, в том числе Тухачевского, его приятель и однополчанин капитан лейб-гвардии Семеновского полка барон Б. Энгельгардт, в 1918-м служивший в штабе Тухачевского, – но не восстанем и не будем восставать против Советской власти потому, что раз она держится, значит, народ еще недостаточно хочет царя. Социалистов, кричащих об учредительном собрании, мы ненавидим не меньше, чем их ненавидят большевики. Мы не можем их бить самостоятельно, мы будем их уничтожать, помогая большевикам. А там, если судьбе будет угодно, мы с большевиками рассчитаемся…» В этом «откровении» в сущности раскрывается тайна неосознанного полностью и многими идеологически «недопустимого», но внутренне глубоко естественного, органичного и логичного альянса монархистов и большевиков. Судя по свидетельствам современников, монархистами по своим убеждениям были также Альтфатер… начальник штаба фронта, комкор Петин… профессор, бывший генерал Свечин, который в свою очередь полагал, что генерал Зайончковский «по методам своего мышления представляет собой реакционера 80-х гг., восьмидесятника с головы до ног, и ни одной крупинки он не уступил ни Октябрьской революции, ни марксизму, ни всему нашему марксистскому окружению» («Россия и Запад. Советская военная элита 20–30-х гг. и Запад»).