Игорь Рабинер - Дик Адвокат и Гус Хиддинк. Невероятные приключения голландцев в России

Может, потому и мне легко и с одним, и с другим.

Но вот вам из тех внешних различий: Элизабет за время работы Гуса в России, можно сказать, стала настоящей «селебрити», а вот как выглядит жена Дика, у нас в стране не знает никто. Более того, нигде даже не встречалось упоминаний о том, как ее зовут, да и любых других подробностей. Даже в декабре 2011-го, когда, как вы убедились, Адвокат готов был разговаривать со мной о чем угодно и упомянул, что свистеть в четыре пальца научился от дочери, на семейную тему было фактически наложено табу.

– Вы знаете историю своей фамилии? Может быть, ваши предки были адвокатами?

– Насколько знаю, они занимались земледелием. Впрочем, я не особо живу прошлым.

– Слышал, вы уже дедушка?

– Да.

– Расскажете о своей семье?

– Нет. Мой принцип – не говорить в прессе о личной жизни.

– Тем не менее слышал, что вашу жену в «Зените» считали символом удачи. Когда она приезжала, питерский клуб всегда выигрывал.

Дик хмыкнул:

– Да? Если честно, она там бывала не так часто.

И всё.

Но друг и единомышленник Дика, Константин Сарсания, и на эту тему оказался готов говорить. К счастью для читателей этой книги.

– Дик – закрытый в этом смысле от публики человек, семья для него – своя территория. Но могу вам сказать: я знаком с его женой Дюкой, это очень интересная женщина, с прекрасным чувством юмора. Энергичная – и в этом похожа на Дика. У них свой круг общения. Раз в неделю собираются с друзьями, играют в бридж.

Она к этому кругу и к стилю жизни привыкла, и сначала ей трудно было смириться с тем, что Дик работает в России и проводит там безвылазно целые месяцы. Но она – житейски мудрый человек, и все поняла.

– А не было варианта, чтобы она во времена работы Адвоката в «Зените» переехала в Питер на постоянной основе? Как, к примеру, позже поступила супруга Лучано Спаллетти?

– У каждого свои привычки. Было время, когда примерно из каждого месяца она неделю проводила в Питере, а три недели – дома. Так было и в 2006-м, и в 2007-м, а дальше уже не знаю, поскольку спортивным директором «Зенита» быть перестал. Обычный наш диалог был таким. «Дюка приехала». – «Завтра пойдет на стадион?» – «Да». – «Значит, мы точно выиграем». Мы с ней ни разу не проиграли, она «фартовая»!

Дик привык думать о футболе и не любит по дому что-то делать. Помню, рассказывал: приезжаю, мол, домой, а жена говорит: «Иди разбирайся в гараже, что-то там сломалось». Дик расстроился: елки-палки, ты для этого специально моего приезда ждала, не могла разобраться, пока меня нет?..

Вот вроде бы ничего сверхъестественного нет в этом эпизоде – а как-то трогает. Показывает Адвоката обычным человеком, с такими эмоциями и слабостями, как у других. Ближе к простым людям делает, что ли…

– В семье лидер – Дюка, однозначно, – говорит Сарсания. – Во всем, что касается дома, Дик участия не принимает. В лучшем случае делает то, что ему говорят (смеется). Не могу сказать, что она какая-то очень уж властная, но дом – на ней.

Европейцы ценят семью. Особенно в возрасте, как у Дика, когда он уже почтенный отец и дед дружного семейства. У них с Дюкой есть квартира в Испании, они туда в отпуск ездят. Много лет живут вместе, и дай им Бог столько же прожить. Для футболиста и тренера очень важно, чтобы был хороший тыл. У Дика он есть – и это, думаю, один из залогов его успешной карьеры.

Необъяснимый парадокс жизни: карьера эта стала еще более успешной, когда Адвокат оказался оторван от домашнего уюта…

А теперь – о столь любимых Гусом книгах, упомянутых Элизабет. Их о России Хиддинк прочитал, полагаю, не менее десятка. И за общественной жизнью страны следил настолько внимательно, насколько мог при незнании русского языка. Сколько раз бывало, что заканчивалось очередное интервью, выключался диктофон – и Гус, наполненный впечатлениями от только что прочитанного, увиденного, услышанного, начинал обсуждать со мной какие-то детали российской истории, менталитета, политики… Не сомневаюсь, что его эрудиция и интерес к окружающей жизни здорово ему помогли. И не только в России, но и в Корее, и в Австралии – где угодно.

Это ведь тоже урок для нас всех. Еще Козьма Прутков говорил, что «узкий специалист подобен флюсу».

Не удивлюсь, кстати, если Хиддинк и о Пруткове знает.

Казаков рассказывает:

– Хиддинк и Солженицына читал. Ему было очень интересно побольше узнать об ужасах ГУЛАГа, и когда он сказал, что собирается приступить, я только сказал: «Гус, оттуда ты поймешь, что произошло, но не поймешь, как это могло произойти». И спустя какое-то время он сказал, что это очень тяжелое чтение. Но это была единственная фраза, разговор тогда, помню, не развился. Еще, помню, на сборе в Турции я посоветовал ему Мединского почитать. Он выслушивал какие-то анекдоты, которые мы ему все время про себя рассказывали, и поначалу излишне хохотал над вещами, которые нашему менталитету на самом деле не совсем свойственны. А у Мединского достаточно интересные исследования насчет русского пьянства, лени, отношения к работе и т. д. И Гуса это заинтересовало.

Хиддинк был открыт для общения. Иногда доходило до смешного. В гостиницу сборной приезжали иностранцы, не договорившись заранее об интервью. Поначалу он говорил «нет». Но я уже знал, что это – не категорическое «нет». Он все равно не откажет в интервью, потому что ему просто общаться с людьми – в удовольствие!

Я им говорил: «Приходите в 10». И сам в это время нарочно уходил. Руководствуясь, сам будучи журналистом, тем принципом, что разрешено всё, что не запрещено. Шут с ним, что нет договоренности – но если человек проехал на машине 120 километров, чтобы взять интервью, по крайней мере, он имеет право на попытку. И если репортер попросит меня, то Гус, скорее всего, откажет, поскольку через третьи руки говорить «нет» легче. А вот если подойдет напрямую – отказать будет куда сложнее, тем более для такого контактного человека, как Хиддинк. И, помню, немцы в Дортмунде были просто в восторге и оттого, что он в принципе согласился побеседовать, и от результата того разговора.

Он просил меня рассказывать про конкретных журналистов, которые пишут о сборной, про то или иное издание. Ему было интересно понять каждого отдельного человека, будь то игрок, президент, журналист, массажист… О тебе, к примеру, я говорил ему, что никакой ангажированности нет, а если и могут быть какие-то перекосы, то только вызванные эмоционально-личностным отношением…