Владимир Соловьев - Русский вираж. Куда идет Россия?

Элита, в свою очередь, боится Путина, поскольку отлично понимает, что ему известно, что эти люди на самом деле собой представляют, а он знает, что они это знают. Элита знает, что Путин не особенно нуждается в ее личной лояльности, а он знает, что вся эта лояльность гроша ломаного не стоит. И вот эти отношения, когда, с одной стороны, элита Путину не нужна, а с другой стороны, она готова в любой момент его предать и продать, делают российскую элиту еще уязвимее, а положение Путина еще более уникальным.

Принято говорить о путинской команде, но все знают, что у Путина нет команды. Есть люди, которые в силу разных причин лично к нему лояльны, и их, кстати, не так уж много. Остается эдакий волк-одиночка, на котором лежит вся ответственность за происходящее в российской политике и который готов принимать все шишки за свои и чужие промахи, однако самодостаточность и целостная картина мира помогают Путину не терять уверенности.

Это, к слову, большая проблема для Запада: работать с Путиным трудно. Как ты ему ни доказывай — он все равно сделает по-своему, как сам считает нужным, любые политические и экономические решения он принимает, исходя из известной ему одному логики, которая не просчитывается. Конечно, лидер, шаги которого невозможно просчитать, действующий в условиях, когда в стране нет стабильной системы государственной власти, а экономика находится в переходном периоде, — это в определенном смысле серьезный минус, и мы уже об этом говорили. Но ничего не поделаешь — таковы российские реалии.

В какой-то момент Путин повернулся к Николаю Злобину, одному из авторов этой книги, и сказал:

— Николай, а как же без вашего вопроса?

— Владимир Владимирович, — начал Злобин, — пока вы работали премьер-министром, большинство людей предполагало, что вы никуда не уходили и вернетесь на пост Президента. Так оно и оказалось.

— Я знаю об этих слухах, — ответил Путин.

— Да, я действительно это подтверждаю, слухи очень сильны, была даже уверенность, — продолжал Злобин. — Но у меня возникает вопрос: с одной стороны, та система управления, которая была вами создана, в значительной степени зависит от вашего непосредственного присутствия внутри этой системы, она заточена под ваши руки, под руки Путина. Как вы видите ее функционирование без самого Путина, возможно ли это? Или вы вынуждены были вернуться, потому что система не работает без вас? Она просто разрушится?

Тут Путин усмехнулся, и сказал, посмотрев на Злобина: «Что-то Вы меня, Николай, рано хороните». Все засмеялись. Злобин ответил, что, напротив, он желает Путину многих лет жизни, но вопрос не о самом Путине, а о системе управления, которая создана в стране. Системе, которая, на его взгляд, не подразумевает во главе ее никого, кроме самого ее создателя и конструктора.

— И второй вопрос, — продолжил Николай. — Мы всю последнюю неделю встречались здесь в России с разными политиками, с лидерами главных партий. Это одни и те же люди, они проходят уже не первый избирательный цикл. Мы видим одни и те же лица из года в год. Почему не происходит обновление российской политической элиты? Почему нет новых лидеров национального масштаба, федерального масштаба? За все время вашего президентства в России не возникло ни одного серьезного политика. Даже в президентской выборной кампании не появилось ни одного нового лидера в федеральном масштабе.

— Как не появилось, а Дмитрий Анатольевич Медведев? Новый лидер, новый политик, — возразил Путин.

— Но, во-первых, он — до сих пор президент, какой же он новый политик? А, во-вторых, он прошел через все вслед за вами, поэтому новым политиком его назвать по сути нельзя. А есть еще кто-то?

— Есть, например, Дмитрий Медведев, — повторил Путин, но, услышав ироничные смешки, быстро среагировал: — Ну как же, есть, еще, есть, но остальных называть я вам не буду.

Было понятно, что это и в самом деле проблема, неважно, задумывался об этом Путин или нет. Однако, как очень цепкий человек, он явно сразу же обратил на проблему внимание, она стала его тревожить, и он пытался как-то объяснить этот феномен, в том числе для самого себя. В ходе обсуждения Путин сказал:

— Николай, мы знаем, что сегодня главная проблема американских республиканцев — отсутствие у них ярких лидеров. Значит, не бывает власти, когда лидеров нет?

— Владимир Владимирович, — возразил Злобин, — вы же понимаете, там могут быть лидеры яркие или неяркие, они приходят и уходят, но система функционирует. Слабый лидер — значит, система его вытаскивает. В России этого нет. Как страна будет функционировать без вас?

Путин начал рассуждать на эту тему, приводил примеры, свидетельствующие, что проблемы лидерства возникают в последнее время в разных странах. Злобин в ответ доказывал, что на Западе проблемы лидерства не приводят к кризису системы, а в России ситуация строго обратная, и в конце концов Путин вынужден был прямо признать, что проблема действительно есть.

Кстати, на первый вопрос — о перспективах сохранения системы ручного управления, созданной в России, после возможного ухода Владимира Путина из политики — ответа так и не было.

Эта тема поднималась еще несколько раз в течение вечера. Кажется, у Путина появился повод для раздумий о том, что же случится с политической системой, которую он создал, — потому что его возвращение явно частично связано с признанием того, что без него эта система развалится. Без Путина она не функционирует, она создана персонально под него. Но таким образом система становится неустойчивой, а Путин — зависимым, и в этом кроется серьезная угроза. У Путина связаны руки, он не может никуда уйти, ему нужно заниматься продолжением своей политики.

Сам он видит систему вполне адекватной — по его мнению, там ничего особенно менять не надо. Но для системы это опасно, потому что она опирается на волю, видение, мировоззрение и решения одного человека, на которого никто не может оказать влияние. Система, построенная на колоссальном политическом авторитете единственной личности, сама по себе слаба, и если эту личность изъять из конструкции, все начнет рушиться очень быстро. Мысль, возможно, банальная, однако она представляется весьма важной.

После выборов 2012 года Путин почти на полгода куда-то исчез. Он не выступал после инаугурации, не комментировал свои предвыборные статьи, не выражал своего мнения по очень многим вопросам — он просто пропал до осени. Такое ощущение, что в стране вообще не было президента. Итогом этой затянувшейся паузы стала его речь на Валдайском форуме 2013 года, где Путин в присутствии целого ряда ведущих европейских политиков и членов Валдайского клуба очень четко озвучил, как он видит систему ценностей для России и чем российские ценности, приоритеты и менталитет отличаются и будут отличаться в его глазах от тех, которые существуют в окружающем мире, в первую очередь на Западе.