Евгений Сатановский - Шла бы ты… Заметки о национальной идее

Благо и темы у них — живее не придумаешь. Педофилы, усыновления за рубеж, духовность-соборность-народность, гей-парады и просто геи, мигранты, пересмотр истории и борьба с пересмотром истории, национальная идея. Ну и ещё — кто из них главный коррупционер. А кто неглавный. И ведь не паноптикум.

На самом деле они думают всё, что говорят, или просто придуриваются — неважно. Средний расклад по стандартному телеэфиру: пять нормальных на пятьдесят не очень. Разной степени ушлёпистости. Причём именно от этих пяти, в отличие от тех пятидесяти, ничего, кроме моральной атмосферы общества, не зависит.

Такая рецептура. Пять ложек меда на пятьдесят бочек дёгтя. Отметим: всё более густого и, как бы сказать помягче… духовитого. То есть вонючего-вонючего. «Понюхал старик Ромуальдыч портянку и аж заколдобился» — это про них. Хотя, как сказано в классике, грешно смеяться над больными людьми.

Увы, но автору пару раз приходилось участвовать в описываемом сумасшедшем доме. На большинство передач такого рода его удавалось заманить один раз: первый и последний. Поскольку диалоги с искренними дураками, неискренними дураками, откровенными жуликами, фашистами, исламистами и прочей публикой, развлекающей там зрителей, удовольствия не доставляют и участвовать в телевизионных корридах с ними утомительно. Вне зависимости от того, предлагалась ли автору роль тореадора или быка.

Как следствие, ряд программ и телеканалов был вычеркнут из списка контактов на веки вечные. Аминь. Остались те, руководителей и ведущих которых с автором связывает дружба и прочие варианты человеческих отношений во всём их многообразии. Вроде Владимира Соловьёва. Жизнь сложнее схем. Так что — по Астрид Линдгрен, а точнее, по её Карлсону: «Пустяки, дело житейское».

Лишь в отношении либерального и прогрессивного «Эха Москвы» и умнейшего и симпатичнейшего Алексея Венедиктова один вопрос у автора, по тупости его, автора, всё-таки остался. Хотя «Веник», как его за глаза называют все, кто знаком с ним лично, не раз объяснял свой подход к тому, кто у него там вещает. Но при всём понимании того, что хозяин — барин, и коли он хочет, чтобы у него в эфире были все, то пусть будут все — его радио, и вообще, кому какое дело…

Однако послушаешь «Эхо» подольше, и странный осадок остаётся. Как будто вот только что отгремел Левитан привычное: «От Советского Информбюро…» — а потом: «Говорит Берлин, к вам обращается рейхсминистр пропаганды доктор Йозеф Геббельс». И всё в одном флаконе и на одной радиоволне.

Учитывая свою привычку к неприятным вопросам и в соответствии с нежеланием портить настроение себе и окружающим, автор честно отнекивался от предложения «Эксмо» продолжить серию его, автора, выпускаемых издательством книг именно книгой о национальной идее. Так как полагает эту самую национальную идею чистой воды надувательством.

Поскольку она, как всем, желающим видеть, показывает история, нужна исключительно для того, чтобы бараны шли на шашлык стройными рядами, с приятным чувством правильно исполняемого долга. А также чтобы очередные хозяева жизни могли с максимальным комфортом устроиться на загривках у опекаемых, окормляемых и направляемых в необходимую начальству сторону народных масс. И ни за чем другим.

Так что с точки зрения автора — не пошла бы эта идея куда подальше мелким шагом? По совокупности причин. Вместе с теми, кто её придумывает, проталкивает в печать и эфир и чрезвычайно упорно окружающим навязывает. За исключением, естественно, одного-единственного человека: президента.

Ему эту идею по должности искать не то чтобы не положено, но лучше бы он делом занимался. Однако, очевидно, он полагает, что это и есть его дело. И потому ищет. А также призывает к этому народные массы, придворную челядь, спонсируемых государством интеллектуалов и спонсирующий интеллектуалов аппарат.

Ну хочется мужику, чтобы не просто он был главным и все перед ним делали три раза «ку», как у Данелии в «Кин-дза-дза», когда идут малиновые штаны, а некоторые, особо нервные и чувствительные, делали ещё и под себя, а чтоб была во всём этом ещё какая-нибудь идея. Имеет полное право. Поскольку если есть у общества такая идея, значит, у него есть цель и цветовая дифференциация штанов. Ну и, значит, всё не зря.

Провалилось то и развалилось это. В итоге не получается вообще ничего путного. Но национальная идея у страны есть? Есть! Недостижимая, как горизонт. Неощутимая, как радуга. Не та, которая у секс-меньшинств, а настоящая. Пока её буржуины-олигархи и внедумская оппозиция сгоряча не запретили. И это, трепетное, горячее и высокое, куда круче каких-то там конкретных результатов.

Автор к президенту в его личном качестве относится хорошо. И полагает, что способен он на мудрое, вечное и правильное в много больших размерах, чем это у него получается. И понимает, что вышесказанное с его, автора, стороны невежливо. Неполиткорректно. И в перспективе ничего хорошего не сулит, в том числе издателю.

Как, впрочем, и читателю, который до 21+ эту книгу в руки и брать-то не должен, чтобы не оскоромиться. Но коль скоро издатель захотел именно эту книгу, её он и получит. Вольному воля, спасённому рай. Кто не спрятался, автор не виноват. Издателя, а теперь, кстати, и читателя, предупредили.

Впрочем, времена нынче не те. Спокойные времена. И не в том даже дело, что расцвет свобод неописуемый. Хотя и на самом деле — слушай что хочешь и читай что хочешь. Хоть Сталина, хоть «Майн кампф». На отечественных книжных лотках такой набор печатных кирпичей сеет разумное, доброе, вечное, как будто не Красная Армия в 45-м году взяла Берлин, а вермахт в 41-м Москву.

Причём не потому, что официально это можно, а потому, что никого ничего не волнует. И правильно. Пиши не пиши. Говори не говори. Если без конкретных названий фирм, номеров счетов и фамилий — кому какое дело? Что скорее всего и есть свобода. Полная и окончательная, как крышка гроба. Повапленного.

Национальная идея, судя по тому, сколько о ней говорят пикейные жилеты всех времён и народов, — это Грааль. Чаша ли этот самый Грааль, в которую набирали то ли кровь, то ли слёзы Спасителя, или копьё римского легионера, которым его протыкали, по большому счёту абсолютно неважно. Кто помнит, в раннесредневековой христианской традиции по этому поводу была совершеннейшая путаница. О чём в мировой литературе написано много. Хотя по делу высказался разве что Марк Твен. Был у него такой пассаж в «Янки при дворе короля Артура».