Владимир Познер - Познер о «Познере»

Значит, что-то такое генетически в них заложено, что заставляет их относиться к нему именно так — не из страха, какой страх может быть у двадцатилетнего, двадцатипятилетнего человека?

В. ПОЗНЕР: Александр Юрьевич Стефанов: «16 октября 2007 года в «Российской газете» было опубликовано подписанное вами и другими известными деятелями культуры письмо «от имени всех представителей творческих профессий в России», в котором говорилось о необходимости пребывания Владимира Владимировича Путина на посту главы государства и после 2008 года. Подписывая это письмо, вероятно, вы понимали, что: во-первых, оно не выражает мнение всех представителей творческих профессий в России; во-вторых, опубликование такого письма будет похоже на желание угодить власти; в-третьих, призыв, содержащийся в письме, противоречит демократическим и правовым ценностям, да и Конституции, которым непросто укорениться в нашей стране. Как вы можете прокомментировать это письмо сегодня?»

Н. МИХАЛКОВ: Я прокомментирую очень просто. Во-первых, я никогда не подписывал писем от всех деятелей культуры. Это письмо подписано мною, Никитой Михалковым, президентом фонда «Культура». Во-вторых, угодить власти — мы уже об этом говорили, да? В-третьих, я считаю, что четыре года для президента в такой стране, как Россия, — это ничто. А учитывая еще то, что в нашей стране, так сказать, конкурентная борьба за власть строится в основном на черном пиаре, на том, чтобы обгадить того, кто претендует с тобой на это место, то может получиться следующее. Вот я военнослужащий, юнкер, кадет, курсант, поступил в училище, заканчиваю учебу. Мой главком — Верховный главнокомандующий Икс. Проходит четыре года. Я ему присягаю, получаю оружие. Меня воспитывали, меня учили. А через четыре года приходит другой человек и говорит: «вот этого надо расстрелять». Мы с вами сейчас находимся в одном времени, а другая часть страны — в другом времени, и в таком государстве, как Россия, подобные эксперименты чудовищны — они в результате приводят к катаклизмам, причем мировым. Допустим, в чем заключалась сила монархии? В том, что монарх оставлял свою власть детям. И он за это отвечал перед детьми, а не перед своей партией, женой и так далее. Поэтому, на мой взгляд, сроки правильно увеличили. В принципе, их можно и еще увеличить при одном условии: если тот, кто стоит у власти, будет соответствовать чаяниям народа. Выбирается он народом, и народ сам должен отвечать за тех, кого выбрал. И если он ошибся — бедный народ.

В. ПОЗНЕР: Я заранее хочу предупредить, что не намерен касаться в нашей беседе двух тем — кино и религии. Кино — потому что просто нет времени, на это потребовалось бы часа полтора, а то и больше. Религии — потому что у нас с вами очень разные взгляды на это, а у нас не диспут, у нас интервью, и я не собираюсь с вами спорить.

Н. МИХАЛКОВ: Почему спорить, зачем спорить? С чего вы решили, что у нас разные точки зрения на религию?

В. ПОЗНЕР: Я атеист.

Н. МИХАЛКОВ: А-а-а. Я пошел.

В. ПОЗНЕР: Зачем же? Надо же терпимость иметь. Почти день в день пять лет тому назад вы выступали на пленарном заседании XIII Международных рождественских образовательных чтений. И сказали следующее: «Через 60 лет после окончания войны, когда проезжаешь по русским деревням, создается ощущение, будто только что кончилась Гражданская война. Как можно жить в том месте, которое ты не любишь настолько, чтобы не найти сил и воли привести его в порядок? Мы не народ — мы электорат, мы не страна — мы территория. Мне думается, что если мы реально не посмотрим на себя со стороны и не ужаснемся тому, насколько мы теплохладны и равнодушны к самим себе, нам нечего ждать, чтобы нас уважали другие». Это было пять лет назад. Что-нибудь для вас изменилось?

Н. МИХАЛКОВ: Повторю слово в слово сегодня то, что сказал тогда. К огромному сожалению. Потому что так и остаются мертвые деревни, заросшие поля. У нас есть огромное желание и возможности, мы находимся в ожидании нанотехнологий и инноваций, нам обещают, что в каждую деревню придет Интернет, однако я боюсь, что всему этому просто некуда будет приходить, потому что деревня умирает. Зима согревает человека только тогда, когда он согревает ее — это аксиома. Когда вы едете на поезде — посмотрите на полосу отчуждения. Зайдите в шлюз: вы поднимаетесь — и что вместе с вами всплывает? Загляните в любое место. Мы не ощущаем ценности того, чем владеем. Мы реально теплохладны, равнодушны, нас не держит ничего около земли. И если это будет продолжаться, мы потеряем не только уважение — мы потеряем страну. Потому что спустя время вдруг люди, которые нас окружают, скажут: «Ребят, вы чего? Нам есть нечего, у нас масса народу. А у вас столько земли. Почему вы там ничего не делаете? Дайте-ка мы за вас все сделаем». И сделают! Я вам приведу потрясающий пример. В одной губернии идет заседание у губернатора, разбирают бумаги и проблемы. Из района приходит бумага, они читают — 26 % безработицы, какой кошмар! Все кивают: что делать. Следующая бумага оттуда же — с просьбой разрешить принять на работу молдаван. Вы понимаете? Значит, не безработица, а просто не хотят работать. И я полагаю, что задача власти состоит именно в этом.

В. ПОЗНЕР: Когда читаешь различные ваши выступления и интервью, чувствуешь, что у вас острое неприятие того, что сегодня происходит в России. Вот посмотрите: «Если бы я был врагом России, я объявил бы ей войну и выиграл в три дня». Или: «Возникает общее ощущение безысходности. Нет радости, нет предвкушения будущего. От этого мало детей. Иногда я думаю: «Господи, ну хоть бы мы вымерли все!» Чем земля-то виновата? Пусть сюда придут шведы, китайцы, кто угодно». Это как? Было сказано сгоряча?

Н. МИХАЛКОВ: Нет! Я это говорю для того, чтобы пробудить и пробудиться самому. Вы думаете, что мы другие, я, например? Я такой же, к сожалению. Кто-то из великих сказал: «До чего мы, русские, легко завоевываем пространства и бездарно их используем!» Это проблема наша национальная, нашего характера. Взглянем на наших теннисистов, которые замечательно поднялись в мире. При счете 5:1 в третьем решающем сете — сливают. Это может быть с любым, но имеет прямое отношение к славянскому характеру. Мы должны научиться доводить все до конца. Я как раз для того такие вещи и говорю, потому что вижу отсутствие воли жить. Пульс воли жить должен быть ощутим властью, государством.

В. ПОЗНЕР: Почему это произошло или происходит? Если вы говорите, что это часть славянского характера, тогда это уходит в древность.

Н. МИХАЛКОВ: Нет. Это только часть.

В. ПОЗНЕР: Но почему так произошло? Вы мне рассказываете истории, и я тоже могу рассказать подобные. Я бывал в деревнях, где все покосилось, упало, грязные окна, и спрашивал людей: «Но почему вы не хотите у себя дома сделать приятно и чисто?» — в ответ говорили: «А-а-а…»