Ханнес Ростам - …Ваш маньяк, Томас Квик

Один из мальчиков отправился в Стокгольм, где подал заявку о предоставлении политического убежища в здании управления полиции на острове Кунгсхольмен. Там его сфотографировали и сняли отпечатки пальцев (так называемая дактилоскопия).

Полиция немедленно получила фамилию, личный регистрационный номер и адрес прописки предполагаемой жертвы убийства, и вскоре Тюре Нессен сидел и беседовал с ним.

— Очень симпатичный оказался парень. Он проживал в Фисксетра с женой и детьми, но с Томасом Квиком никогда не встречался, — рассказывает мне Нессен.

Второй африканец добрался до Юнгбю, откуда потом перебрался в Канаду, где Нессен связался с ним по телефону. После этого инспектор криминальной полиции сделал простой и ясный вывод:

— Все дело было высосано из пальца. Они рассказали, что сбежали из Осло, узнав, что не получат политического убежища в Норвегии.

Не открывая того, что выяснилось, полиция подготовила опознание — двенадцать фотографий африканских мальчиков, среди которых были снимки двух «пропавших». Все это происходило в полицейском минивэне в Гульдсмедсхюттан, в то время как эксперты находились снаружи, ища останки трупов, которые оказались живы.

Пенттинен начал разговор, напомнив Квику о том, что он уже не раз менял свой рассказ.

— Если посмотреть на те данные, которые ты сообщил на допросах и во время двух следственных экспериментов, то возникает очень противоречивая картина.

Далее Пенттинен спросил, видел ли Квик ранее фотографии мальчиков, но тот категорически отрицал это.

Здесь в допрос вмешался ван дер Кваст. На этот раз он надавил на Квика, но начал очень осторожно.

— К нам поступили сведения из больницы Уллевольс, что ты видел фотографии мальчиков в газете, — сказал ван дер Кваст.

— В какой такой газете? — спросил Квик, не понимая.

Квик отказывался признаться, что видел снимки, и продолжал утверждать, что убил обоих мальчиков.

— Я не совсем уяснил, рассказал ли ты о мальчике номер два, который был уведен из Мюсена живым? — уточнил ван дер Кваст. — Где он умер?

— Он умер здесь, — без колебаний ответил Квик.

Мальчики были привезены из Осло в Гульдсмедсхюттан, и полиция найдет тела обоих, если будет продолжать раскопки, — таков был посыл Квика.

Когда Квику предъявили фотомонтаж, он внимательно оглядел лица всех двенадцати.

— Имеет место мгновенное узнавание одного лица. — Квик приставил правый указательный палец к фотографии номер пять, изображающей молодого человека с узким лицом, грустными глазами и полуоткрытым ртом. — И, возможно… — проговорил он с сомнением и указал на фото номер десять.

— Пять и десять, — подвел итог Пенттинен. — Про номер пять ты сказал, что имеет место мгновенное узнавание.

Кристер ван дер Кваст извинился, сославшись на то, что должен «кое-что уточнить», после чего Пенттинен отключил магнитофон, и оба покинули автобус. Пять минут спустя они вернулись. Последний удар должен был нанести ван дер Кваст.

— Тогда я должен сообщить тебе информацию по поводу того лица, на которое ты указал, — пятый номер, — произнес он с важностью в голосе.

Квик пробормотал «угу», догадываясь, что последуют какие-то неприятные новости.

— По тем данным, которыми я располагаю, этот человек до сих пор жив, — проговорил ван дер Кваст. — Это удалось проверить благодаря его отпечаткам пальцев.

На это у Квика не нашлось никаких комментариев — похоже, известие привело его в шок.

Тюре Нессен выслушал весь допрос, поприсутствовал на опознании, и окончательным аккордом стало раскрытие того факта, что африканские жертвы Квика продолжали жить в Швеции и Канаде.

— В лагере началась паника! Мне пришлось отвезти Квика обратно в Сэтерскую больницу. Для меня загадка, как следствие могло продолжаться после этой истории с двумя пропавшими мальчикам.

Но даже после этого события Кристер ван дер Кваст и Сеппо Пенттинен продолжали закрывать глаза на тот факт, что Квик получал информацию об убийствах из газет и от журналистов. Между тем событие в Гульдсмедсхюттан окончательно убедило Тюре Нессена, что Квик — всего лишь болтун.

— Последствием стало то, что я отказался продолжать работать в следственной группе. С Томасом Квиком я уже накатался досыта.

Параллельно с расследованием в Норвегии продолжалось следствие по делу об убийстве Йенона Леви, и в мае 1996 года было принято решение о проведении реконструкции.

В материалах первичного следствия по делу Леви присутствуют обширные криминально-технические материалы, которые проанализировали Ян Ульссон и криминолог Эстен Элиассон. На этом основании они составили описание вероятного хода событий. Но после своих впечатлений от реконструкции на Аккаяуре и процесса в Йелливаре Ульссон заподозрил, что Сеппо Пенттинен передает сведения Квику. Поэтому они с Элиассоном договорились не показывать Пенттинену свои результаты вплоть до реконструкции.

Наступило 20 мая 1996 года, на часах одиннадцать утра, и Томас Квик должен на месте преступления рассказать, как он убил Йенона Леви. Весь обычный эскорт — полицейские, санитары из Сэтерской больницы, психотерапевт, мнемоэксперт, старший прокурор и криминологи — в сборе.

Однако Томас Квик, на этот раз облаченный в черную кепку, черно-белую куртку летчика, черные брюки и кроссовки, сегодня не в духе. Перед началом реконструкции он хочет выступить с заявлением. Невозможно не заметить, что он выбит из колеи.

— Вначале я хочу обратиться лично к прокурору Кристеру ван дер Квасту и сказать, что я по-прежнему пребываю в состоянии возмущения по поводу инцидента, имевшего место в понедельник. Я не совсем понимаю, почему Кристер ван дер Кваст не обратится ко мне лично с извинениями.

С момента унизительного фиаско в Гульдсмедсхюттан прошло меньше недели. После этого Квика отвезли в Стокгольм вместе с Биргиттой Столе для беседы с ван дер Квастом. Они встретились поздно вечером в помещении управления криминальной полиции, и ван дер Кваст вел разговор очень жестко, требовал от Квика конкретных доказательств и «зрелого поведения». Квик, не привыкший к такому обращению, вернулся со встречи в гневе.

Теперь ему выпала прекрасная возможность дать пинка ван дер Квасту перед всей следственной группой.

— Помешает ли мне это в сегодняшней работе или нет, я пока не знаю. Надеюсь, что нет. Но если все получится, то не благодаря Кристеру ван дер Квасту. Я считаю, что в данном вопросе он поступил безответственно. Он не сумел отстраниться от своего личного отношения и, как мне кажется, смешивает личность и роль. Я очень разочарован и надеюсь, что у Кристера ван дер Кваста хватит мужества лично попросить у меня прощения.