Ханнес Ростам - …Ваш маньяк, Томас Квик

Сеппо Пенттинен не обращает внимания на эту неприятную прелюдию, а пытается поднять Квику настроение, рассказывая, что им удалось выполнить почти все требования, которые Квик выставил перед реконструкцией. Раздобыть необычную модель автомобиля «Мазда комби 9291» оказалось непростой задачей. Такой машиной располагал Квик в 1988 году, хотя принадлежала она маме Патрика Улофссона. Но теперь она стоит здесь.

На месте имеется также кукла, представляющая Йенона Леви, а также присутствует статист, который будет исполнять роль помощника Квика.

— В список базовых условий входит также то, что Томас совместно с сообщником, которого он указал, — Патриком Улофссоном — вступил в контакт с Йеноном Леви и что они доехали из Упсалы на машине вот до этого строения, — поясняет Пенттинен.

Похоже, раздражение Томаса Квика как рукой сняло — он стал интересоваться тем, как будет разыгрываться сцена.

Реконструкция должна начаться на дороге, откуда процессия заедет на хутор. Все будет происходить точно так, как это было, когда Квик и Улофссон приехали из Упсалы с Йеноном Леви. Сообщника изображает Анна Викстрём, в то время как Сеппо Пенттинен поначалу изображает Йенона Леви. Позднее, когда Йенона Леви будут убивать, Пенттинена заменят куклой.

Квик, Патрик и Йенон Леви подходят к машине. И тут Квик заявляет, что должен оторвать рукав рубашки, чтобы связать руки Пенттинену/Леви. Важно воссоздать ситуацию и обстановку точно, только тогда он вспомнит все правильно. Все участники процесса в курсе — это краеугольный камень методики ведения допроса, давно уже введенного с подачи Свена-Оке Кристианссона, так что рукав рубашки отрывается и передается Квику.

Узел получается не очень хороший, но теперь Пенттинен сидит связанный на пассажирском сиденье. Квик призывает Анну Викстрём сесть на заднее сиденье и закрыть дверь.

— И ты показываешь с этой стороны, что у тебя в руке нож.

— О’кей, — отвечает Викстрём/Патрик.

— Опусти, пожалуйста, стекло, чтобы камере лучше было видно, — просит Квик. Он очень заботится о том, чтобы угроза ножом Йенону Леви была запечатлена на пленку.

— На той пленке, которую снимают, пока мы едем, ты подносишь нож к его горлу, — поясняет Квик Анне Викстрём.

Ян Ульссон наблюдает все, что происходит, и записывает каждый момент в развитии событий. Его поражает то, что Квик ведет себя точно так, как режиссеры на съемках, в которых ему довелось участвовать. Иногда Квик отходит в сторонку, чтобы подумать, закуривает сигарету, а затем дирижирует своими актерами, организуя сцену дальше.

Требуется ужасно много времени, чтобы сделать все так, как хочет Квик, но наконец к машине подходит шофер, который будет вести ее вместо Квика, поскольку тому не разрешается сесть за руль. Краткая поездка от дороги до дома осуществляется и записывается на пленку с удовлетворительными результатами.

В тех шести допросах, которые до этого момента проводились с Квиком по поводу убийства Йенона Леви, он выдал множество различных версий того, как произошло убийство: одним или двумя ударами камнем по затылку, ударом по затылку домкратом, ударом ломом по лбу, ударом по затылку туристическим топориком и т. д. и т. п. В допросах меняется также и место, где был убит Йенон Леви. Иногда это происходит возле дачного домика в Эльсте, иногда возле места находки тела в Рёрсхюттане.

На месте реконструкции все с любопытством ждут, где Квик на этот раз убьет Йенона Леви и каким орудием. Ян Ульссон точно знает, где и чем был убит Леви, однако об этом он намерен молчать до последнего. Пусть Квик расскажет сам, без посторонней помощи.

Кажется, Квик сам мучается этими вопросами. Он говорит Сеппо Пенттинену, что хочет «взвесить на руке домкрат», одновременно пытаясь изображать самого себя в процессе общения с англоговорящим Леви. Несмотря на его убогий английский, происходит какая-то беседа.

— Стало быть, я говорю: «Take it cool» [40] Возьми себя в руки ( англ. ). и все такое, — поясняет он.

Сеппо Пенттинен принес домкрат, чтобы Квик взвесил его на руке, но Квик не приходит в радость при виде домкрата.

— Это совершенно не та модель, тут должен быть домкрат с тремя ножками. У нас есть кто-нибудь, кто разбирается в домкратах? — спрашивает Квик.

— Я совсем не разбираюсь, — говорит Пенттинен.

Происходит долгая дискуссия о домкратах между двумя мужчинами, которые оба признаются, что ничего в этом не понимают. Наконец реконструкция продолжается.

Квик вынимает свой муляж ножа и перерезает импровизированную веревку на руках Йенона Леви, после чего начинается дикая погоня. Леви бежит к дороге, но Квик догоняет его. «Леви падает и повреждает одно плечо», — комментирует Квик.

Помощник держит Леви, в то время как Квик наносит ему «парочку хороших оплеух» и царапает грудь ножом.

— А здесь происходит мощный удар ногой в живот, пара ударов вот так и — как мне помнится — отсюда сбоку. Сейчас я хотел бы взвесить на руке домкрат и камень. — Квик до последнего сомневается по поводу орудия убийства.

Но прежде Квик хочет продемонстрировать, с какой невероятной силой он бьет ногой Леви. Кукла, лежащая на земле, весит около 80 кг.

Квик основательно размахивается и со всей силы бьет ногой по кукле, которая по причине своего веса даже не сдвигается с места. Это все равно что ударить ногой в стену, боль адская.

— Ай-ай-ай! — кричит Квик и прыгает на одной ноге, схватившись рукой за поврежденную стопу второй ноги.

Многие из тех, кто наблюдает это действо, скромно отворачиваются или притворяются, что вдруг заинтересовались чем-то другим.

Придя в себя, Квик принимает решение по поводу орудия убийства.

— Камень. Это камень, — говорит он и показывает, как бьет камнем в висок Леви, уже находящегося без сознания.

Затем Квик хочет сделать перерыв, и Пенттинен пользуется случаем, чтобы подойти к стоящему в стороне Яну Ульссону.

— Ну как, получается у Томаса?

Ульссон уклончиво бормочет в ответ что-то невнятное. Его самые страшные опасения сбываются, отчего он еще менее склонен раскрывать, совпадает ли рассказ Квика с результатами криминологов.

Теперь Квику остается показать, как он и его помощник кладут мертвое окровавленное тело Леви на заднее сиденье, прикрывая его одеялом.

— Каково твое ощущение по поводу состояния Леви? — спрашивает Пенттинен.

— Мертв, — кратко отвечает Квик.

— Он издает какие-нибудь звуки или?..

— Нет, — отвечает Квик.

Ответ неправильный, и Пенттинен показывает, что не принимает заявление, будто Леви был убит на этом месте.

— Ты говоришь, что его тошнит и он кашляет кровью, — как ты это видишь?

Ничего подобного Квик во время реконструкции не говорил, но он быстро соображает: