Николай Власов - Великий Бисмарк. Железом и кровью

Этому способствовало и то обстоятельство, что престарелый князь Горчаков, симпатизировавший Франции, постепенно отходил от дел. Его заместителем, а затем и преемником на посту руководителя российской внешней политики стал Н.К. Гирс, считавший необходимостью компромисс с Германией и Австро-Венгрией. Новым российским послом в Берлине был в январе 1880 года назначен П.А. Сабуров, также сторонник сближения с Германией. Именно он в следующем месяце предложил Бисмарку создание двустороннего оборонительного и наступательного союза. Российская дипломатия предпочла бы иметь дело только с Берлином, однако на данный момент «железный канцлер» был категорически не согласен с такой постановкой вопроса. В итоге российское предложение трансформировалось в идею воссоздания Союза трех императоров.

В свою очередь, Бисмарк вступил в переговоры с австрийскими дипломатами, отстаивая идею соглашения с Россией. Всячески подчеркивая особые отношения Берлина с Веной, он в то же время заявлял, что только возобновление Союза трех императоров позволит направить российскую внешнюю политику по пути умеренности и миролюбия. Бисмарк явно стремился к восстановлению конструкции, которая, как он считал, будет гарантировать безопасность Германии и оставит Францию в прежней изоляции. В Вене это поначалу не встретило понимания, более того, австрийцы в начале 1881 года предложили расширить австро-германский союз по содержанию, придав ему наступательный характер. Бисмарку пришлось надавить на своих партнеров, ненавязчиво продемонстрировав им, кто является лидером в альянсе. «Использовать нас для агрессивных целей – этого общественное мнение в Германии никогда не простит правительству», – писал он, пригрозив австрийским политикам заключить с Россией сепаратное соглашение [606] Ebenda. S. 348. . Венской дипломатии не оставалось другого выхода, кроме как подчиниться «старшему брату».

18 июня 1881 года обновленный Союз трех императоров был заключен сроком на три года. В 1884 году он был продлен еще раз. Стороны обязались сохранять дружественный нейтралитет в том случае, если одна из них окажется вовлечена в войну с четвертой державой. Кроме того, они договорились уважать интересы друг друга на Балканах и предпринимать какие-либо территориально-политические преобразования в регионе только по взаимному согласию. В секретном дополнительном протоколе стороны указывали, что не будут препятствовать объединению Болгарии.

Для Бисмарка это был крупный дипломатический успех. В отличие от договора 1873 года, который являлся, по сути, консультативным пактом, Союз трех императоров нового образца представлял собой пакт о нейтралитете. Открытым, однако, оставался вопрос об устойчивости этого альянса. Бисмарк утверждал, что «опасность франко-русской коалиции полностью устранена» [607] Schmidt R. Op. cit. S. 216. , однако на деле прекрасно сознавал, что подписанный договор не снял русско-австрийских противоречий на Балканах и что просуществует он, скорее всего, лишь до первого крупного кризиса. Однако более оптимального решения у «железного канцлера» попросту не имелось, да и не могло быть.

Одновременно Бисмарк стремился развить и дополнить свою систему союзов. За пределами альянса трех империй оставались еще три крупные европейские державы – Британия, Франция и Италия. Германский канцлер в начале 1880-х годов стремился направить их энергию в русло колониальных захватов, где они с неизбежностью вступили бы в конфликт друг с другом, в котором им потребовалась бы немецкая поддержка. Бисмарк считал колониальные споры идеальным объектом для того, чтобы ссорить другие державы, оставаясь в роли «третьего радующегося» ввиду полной незаинтересованности в заморских владениях.

По меньшей мере в отношении одной из перечисленных стран план сработал. Речь идет об Италии, которая стремилась усилить свои позиции в бассейне Средиземного моря. Естественной целью итальянской экспансии был Тунис, формально принадлежавший Османской империи и находившийся на побережье Северной Африки ближе всего к Апеннинскому полуострову. Однако здесь в роли опасного конкурента выступила Франция, которая и захватила лакомый кусок. За помощью и поддержкой итальянцы решили обратиться в Берлин. Однако Бисмарк, верный своей стратегии, заявил в январе 1882 года, что «ключ к двери, которая ведет к нам, находится в Вене» [608] GP. Bd. 3. S. 208. . Между Италией и Австро-Венгрией на тот момент еще существовали серьезные противоречия, касавшиеся главным образом региона Южного Тироля, населенного в основном итальянцами. Фактически перед Римом встал тот же выбор, что и год назад перед Петербургом, – остаться в дипломатической изоляции или получить поддержку Германии, пойдя на компромисс с традиционным соперником. Как и Россия, Италия предпочла второй вариант.

20 мая 1882 года Тройственный союз был подписан. Стороны гарантировали друг другу благожелательный нейтралитет в случае конфликта с четвертой державой; если одна из участниц договора подвергалась нападению двух и более стран, две другие обязывались оказать ей вооруженную помощь. Кроме того, если Италия оказывалась объектом французской агрессии, Германия и Австро-Венгрия также гарантировали вооруженное вмешательство. В свою очередь, итальянцы обязались прийти на помощь немцам в случае французского нападения. Тройственный союз, как и австро-германский альянс, был изначально тайным соглашением. В 1883 году к нему фактически примкнула Румыния, подписав союзный договор с Германией и Австро-Венгрией. Тройственный союз станет еще одним долговременным альянсом, который просуществует до начала Первой мировой войны.

Бисмарк видел себя на вершине дипломатического успеха. В апреле 1882 года он гордо заявлял, что международные дела «не стоят ему ни единого бессонного часа» [609] Engelberg E. Op. cit. S. 351. . Действительно, основные цели германской внешней политики были на какое-то время достигнуты. Британский посол в Берлине писал в эти дни: «В Петербурге его слова – Евангелие, равно как и в Париже и Риме, где его высказывания привлекают внимание, а молчание вызывает беспокойство» [610] Kolb E. Op. cit. S. 116 . Никто не знал только, как долго продлится это счастливое состояние.

Даже отношения с Францией, вечная головная боль Берлина, казалось, начали улучшаться. Французское правительство во главе с премьер-министром Жюлем Ферри сконцентрировало свое внимание на колониальных проблемах. Бисмарк был готов поддержать Париж, поскольку такая поддержка не стоила ему совершенно ничего. В итоге сформировалась нечто вроде «колониального альянса» двух стран – едва ли не единственный короткий эпизод сотрудничества за все время после 1871 года. Канцлер вел себя «так, словно страстные взоры французов можно было перенаправить с голубых вершин Вогезских гор на африканские болота» [611] Schmidt R. Op. cit. S. 217. . И на некоторое время это ему действительно удалось. Для Бисмарка это было тем более важно, что позволяло продемонстрировать всей Европе – расчеты на вражду Берлина и Парижа как на постоянный фактор в международных отношениях могут не оправдаться.