Ян Станкевич - Фейсбук с привкусом Лубянки

Тот демотиватор, который возродил во мне веру в человечество, состоял из четырех рисунков-фотографий. Фотоснимок первый: успешные, ни в чем не нуждающиеся работники какого-то офиса стоят, радужно улыбаются и надпись внизу гласит: «Мы повесили у себя в офисе плакат, призывающий разделить беду Японии. А ты это сделал?» Второй рисунок: пышногрудая счастливая блондинка показывает пальчиком на ворот своего костюма, где к светлой ткани крепится какая-то ленточка. Пальчики блондинки нехотя прикрывают глубочайший вырез ее блузки и не менее глубоко открытую ложбинку меж грудей. Надпись: «Я повесила себе на грудь ленточку в знак солидарности с жертвами катастрофы в Японии. А что сделал ты?» Третья фотография: какая-то разношерстная, но упитанная компания за столом сияет всеми тридцатью зубами каждого в улыбке, созерцая стол, на котором ворох бумажных журавликов. Надпись: «Мы сделали тысячу журавликов! Сделай и ты — помоги Японии».

Четвертый снимок демотиватора: изможденное, убитое горем лицо молодой японки, обращенное к зрителю. За ее спиной — разрушенная деревня. И слова: «Так мне сейчас обоссаться от радости из-за вашей поддержки?»

Согласитесь, это самая правдивая, самая точная, пусть и самая эмоциональная реакция на все эти тупые, пошлые флешмобы будто бы содружества с попавшей в беду Японией.

В самом деле, японцам были нужны в то время эти плакаты, ленточки, журавлики на страницах Фейсбука? Нет, безусловно. Но как будто невидимый дирижер дернул за ниточку и понеслось: кликни — и ты поддержишь Японию!

И сеть радостно отозвалась, сетюли всех рангов и сословий спешили продемонстрировать свою якобы солидарность, успевая еще в это время осуждать тех, кто не проникся идеей общего журавликостроения. Честно вам скажу, я попытался робко спросить у своего вроде бы нормального знакомого: неужто ты думаешь, что в этом есть какая-то польза? И неожиданно получил в ответ негодующее утверждение, что я — индивидуалист проклятый, что людям всегда и везде нужна поддержка.

Мы с ним перестали быть друзьями после моего безобидного вопроса. Он звучал так: «Ты уверен, что сейчас японцы озабочены исключительно просмотром русского сегмента Фейсбука и поиском там проявленной солидарности?»

Друг не ответил, он просто со мной расстался. И я ничуть не жалею, признаюсь вам.

Подведем небольшой итог.

Фейсбук, равно и все остальные социальные сети, отучает нас от истинной гражданской активности, от истинного сострадания, от реального восприятия действительности. Вся жизненная активность сведена до комментария или даже одного-единственного клика или лайка. День ото дня сетюли потребляют не настоящие чувства патриотизма, сострадания, жалости, участия, а их суррогаты. И главное отличие этих суррогатов от настоящих чувств в том, что они исчезают сразу вслед за закрытой страницей Фейсбука. Они живут столько, сколько времени сетюля проводит в сети. Вне сети этих чувств нет. Для сетюли это очень удобно: не мешает жить. Тем и хороши суррогатные чувства, что их можно выключать, просто переключая страницу.

Еще когда мы говорили о законах больших систем, мы вспоминали и эту особенность: своего рода уравнивания всех и всяких особей в системе в той или иной степени. Только в таком случае система будет, что называется, обречена на стабильность.

Любое человеческое сообщество реально возможно только в том случае, если основная масса этого сообщества, на чем оно держится, является так называемой серой массой. То есть основу любого стабильного общества составляют люди без особых ярких индивидуальностей. В такой массе, если и появится один-два необыкновенных персонажа, система их «переварит», она выдержит — запас прочности у нее велик. В то же время соберите вместе несколько талантливейших в какой-либо области людей, ярких индивидуальностей, поставьте перед ними задачу — и через некоторое время все перессорятся, задача выполнена не будет. В истории такие вещи были не раз, еще академик Королев, когда ему приказали сделать ракету, набирал не самых умных, а тех, кто сможет работать в коллективе, людей без ярких личностных амбиций. Есть такая хорошая пословица: «Звездам хорошо в созвездиях» — то есть быть вроде бы вместе на небосклоне, но в реальности достаточно далеко друг от друга. Вот эти звезды и подтверждают свойство большой системы: уравнивать, нивелировать, усреднять все и всех.

Если сеть тупа изначально — она и вас сделает тупым. Если хамит — и вы станете хамить. Если говорит на красное, что оно серое, и вы станете серое считать красным.

Вы сейчас захотели мне сказать: а вот врете, я никогда не пойду на поводу у толпы, у сети. Я сохраню свое собственное «я».

Знаете, вот относительно вас не стану спорить. Потому что в каждом правиле должны быть исключения — они как раз и подтверждают правила. А сейчас давайте вместе с вами посмотрим поближе на один очень интересный эксперимент, который вошел в историю под названием «Эксперимент Аша» и был проведен — страшно подумать — целых 60 лет назад.

В эксперименте участвовали тридцать пять студентов и семеро артистов. Студенты не были знакомы между собой и воспринимали артистов как своих коллег. Студентов по одному приглашали в комнату, туда же приглашались артисты. Всем показывали одну карточку, на которой была нарисована одна линия. Затем показывали другую карточку, на которой было изображено уже три линии, и просили каждого по очереди сказать: какая из трех линий максимально похожа на первую? Причем подопытного студента спрашивали в последнюю очередь.

Такие вызовы повторялись восемнадцать раз. В первые два раза семеро артистов давали правильные ответы — задача определения похожести линий была более чем легкой. Ответ был, по сути, очевиден. Но затем все артисты начали давать заведомо неправильный ответ.

И результат превзошел ожидания экспериментаторов! Подопытный студент слышал семь неправильных ответов и в конце начинал сильно сомневаться в своем очевидно правильном варианте. И даже когда один или два артиста давали правильный ответ, студенту очень тяжело было выбрать такой же — предыдущие неправильные варианты большинства создавали умственный дискомфорт. Студент просто терялся: как же так, неужто у меня что-то с глазами? И — повторял неправильный ответ.

Если привести цифры, они таковы: в 75 процентах случаев, выслушав неправильные ответы, студенты хотя бы в одном случае давали тоже неправильные, несмотря на то что визуально была видна эта ошибочность. Если суммировать все ответы, получилось, что почти половина их была ложной.

И лишь один студент (из всех тридцати пяти) из восемнадцати случаев выбора только один раз дал неправильный ответ. Нужно было видеть, как ему было неуютно, насколько он был смущен тем, что идет против большинства.