Михаил Делягин - Кризис человечества. Выживет ли Россия в нерусской смуте ?

Они лишены возможности осознавать свое положение и, по сути дела, уже перемолоты жерновами глобальной конкуренции (в то время, как наемные работники и даже основная часть менеджеров и специалистов еще только перемалывается этими жерновами).

Описанные социальные группы (его предельная схематичность, служащая простоте понимания, понятна: в реальности социальное деление является значительно более сложным и разнообразным) распределены по различным обществам и даже по различным регионам одной и той же страны крайне неравномерно. Социальное «лицо» общества и региона и его место в глобальной конкуренции непосредственно определяется соотношением живущих в нем представителей основных социальных групп. В частности, доминирование США и исключительная роль Великобритании определяются исключительно высокой долей членов глобального управляющего класса, являющимися их гражданами, а неуязвимость Швейцарии — в высоком уровне комфорта (далеко не в последнюю очередь финансового), также привлекающего представителей этого класса.

Приведенная выше распространенная теория, по которой субъектами современного социального деления являются уже не классы и социальные группы внутри каждой страны, а целые страны, представляет собой всего лишь упрощенное выражение данного правила: страна, в которой наблюдается концентрация управленцев, является «страной-менеджером», банкиров — «страной-банкиром», рабочих — «страной-рабочим», нищих — «страной-нищим» и так далее.

Открытым является в настоящее время вопрос о том, что будет происходить с этим социальным делением по мере разрушения глобального монополизма и, соответственно, подрыва доминирующего положения глобального управляющего класса.

Скорее всего, с временным откатом от глобализации произойдет и хотя и не полное разрушение глобальной социальной структуры, но ее существенное дополнение частичным возвратом к традиционной, внутринациональной. Наиболее близкой аналогией представляется резкий рост значения государств при прошлом откате от чрезмерно забежавшей вперед глобальной интеграции, ознаменованном двумя мировыми войнами.

Таким образом, подрыв глобальной элиты заменит глобальное социальное разделение региональным, опустив социальную пирамиду с общепланетарного уровня на национальный и размножив ее в соответствии с числом значимых национальных государств. При этом в положении обитателей нижней части «социальной лестницы» (наемных работ — ников и люмпенов) не изменится практически ничего — не считая, конечно, существенного улучшения, вызванного ослаблением остроты глобальной конкуренции (и появления новых рабочих мест) в силу снижения уровня интеграции.

Наибольшие изменения коснутся элит. Национальные элиты резко укрепят свое влияние (ради чего они, собственно говоря, и будут вести национально-освободительную войну против глобального управляющего класса), а глобальные ослабнут и будут вынуждены еще сильнее, чем сейчас, погрузиться «в тень», действуя в основном не прямо, а через сохранившееся частичное влияние на представителей официальных национальных элит.

Разумеется, на длительном пути трансформации человечества, еще только начинающего приспосабливать свое внутреннее устройство к доминированию информационных технологий, связанная с описываемым отступлением глобальных монополий стабилизация будет носить временный характер. Однако происходящее после нее настолько неопределенно, что практически не поддается прогнозированию и, соответственно, кладет естественный предел всем попыткам прогнозирования.

С началом экономического кризиса глобальную элиту охватила подлинная эпидемия заклинаний о неприемлемости протекционизма и неуклонной приверженности всех и вся светлым идеалам либерализации международной торговли. Особенно наглядно эта эпидемия проявилась в провальных попытках работы «большой двадцатки» в 2009 году: заклинания такого рода оказались едва ли не единственными результатами ее саммитов, широковещательно рекламировавшихся и возбуждавших колоссальные ожидания.

Как обычно, интенсификация ритуальных клятв в приверженности идеалам представляет собой не более чем маскировку решительной и последовательной измены им.

Оправданием служит наличие, в отличие от большинства обычных супружеских измен, объективных обстоятельств практически непреодолимой силы: глобальная конкуренция стала вестись практически на уничтожение и приобрела невыносимую для почти половины человечества остроту. С развитием же глобальной экономической депрессии необходимость снижения остроты конкуренции в полной мере проявилась и для большинства развитых стран, столкнувшихся с необходимостью сохранения рабочих мест для поддержания пороговой социальной и политической стабильности.

Главной опасностью в этом отношении является все более жесткая конкуренция со стороны Китая, ставшего, как Великобритания в XVIII веке, подлинной «мастерской мира», а также стран Юго-Восточной Азии в целом. При этом стремительная модернизация Китая, обеспечивающая развитие в нем все более высокотехнологичных производств, подрывает все новые отрасли развитых стран. Кажется, совсем недавно Китай перешел от импорта к экспорту черных металлов, — а сейчас китайские автомобили уверенно выдавливают западные с весьма значимого для многих европейских производителей российского рынка.

В настоящее время вынужденная протекционистская политика еще осуществляется деликатно, скрытыми мерами, в основном связанными с введением стандартов и правил международной торговли. В силу мягкости применяемых мер (а также «выдающихся» интеллектуальных качеств многих руководителей даже развитых стран, являющихся не более чем «частичными менеджерами» глобального управляющего класса) их реальная протекционистская направленность далеко не всегда осознается политическими лидерами, одобряющими их реализацию.

С другой стороны, скрытый характер предпринимаемых протекционистских мер предопределяет их мягкость и, соответственно, уязвимость перед жестким сопротивлением менее развитых стран.

В настоящее время уже не вызывает сомнения полный провал попытки развитых стран ограничить экспорт успешно развивающихся стран (в первую очередь Китая) при помощи введения в рамках правил ВТО понятий «социального» и «экологического» демпинга (говорилось, впрочем, и о едином «социально-экологическом» демпинге).