Юрий Мухин - НЕсвобода слова. Как нам затыкают рот

И еще, суд немыслим без народа вне зависимости от того, называется суд «народным» или нет. Понимаете, идея суда в демократическом обществе исходит из того, что судит не царь, а народ, – для демократии это самое главное. И только для того, чтобы при слушании дела избежать гомона и споров толпы, от народа выбирается человек, который на глазах народа смотрит за спором сторон в суде и от их лица выносит приговор.

Голливуд снял уйму фильмов, в которых показываются американские суды. Дело даже не в том, что в США любое дело могут прямо рассматривать и дополнительные представители народа – присяжные. Обратите внимание на другое – на то, какие огромные залы американских судов. А как же иначе? Как народ примет участие в суде, если залы будут, как в московских судах, – на 12 человек? Я помню эпизод из своего детства послесталинских времен. На заводе, на котором работал мой отец, хулиганами был убит рабочий, и хулиганов два дня судили в клубе завода с залом на 300 мест.

Сталинские судьи народа не боялись, наоборот, они стремились, чтобы их работу видело как можно больше людей. Потом это как-то заглохло, но все равно во всех судах СССР, в которых я был, залы были не менее, чем на 50–60 мест. Куда эти залы подевались из судов с приходом «демократии»?

Еще о демократическом взгляде на суд. Если вы внимательно смотрите американские фильмы, то должны обратить внимание, что там не государство обвиняет, не прокуратура, а народ. А прокурор (тоже выборный) только помогает народу.

Вспомните объявление о начале суда в этих фильмах, к примеру: «Народ штата Нью-Йорк против такого-то!». Вот в чем нужно отдать должное американцам, так это в их индивидуальной независимости, выраженной, в частности, в уверенности в праве американского народа судить. Это была правильная уверенность – и за это им можно простить и ошибки суда Линча. В нынешней России ликвидированы не только судебные демократические наработки времен СССР. В России и начисто ликвидировано какое-либо участие народа в суде. Наши присяжные не в счет – у нас это скорее способ переложить на народ ответственность за неправосудный приговор. Ведь если присяжные вынесут не тот приговор, что нравится режиму, приговор все равно отменят.

В России правосудие стало частным делом иерархически организованной группировки. Но не это обидно. Обидно то, что у нашего народа нет этого староамериканского подхода к жизни: «Судья – это я!»

Разумеется, предложить журналистам отстаивать свои права в правоохранительных органах и суде было бы несложно. Но, как я уже писал, надеяться на какой-то успех, если вас реально «заказали», сегодня практически бесполезно.

Судей «старого закала» в России уже практически нет, профессиональные работники правоохранительных органов на глазах исчезают. Как я выше упомянул, в судьи назначают девочек, то же сейчас происходит и со штатом прокурорско-следственных органов. Заполнившие суды и правоохранительные органы девочки так славно учились на юридических факультетах, что, похоже, не только не знают какой-то там Конституции, но не понимают и принципов права. Скажем, уже в нескольких делах ни один прокурорский работник (прокурорская работница), даже и с подполковничьими погонами на плечах, обвиняющая представителей общественных организаций и СМИ в попытках насильственного изменения основ конституционного строя, сама не способна была ответить на вопрос, что это такое – основы конституционного строя? Дело даже не в том, что речь идет о первых 16 статьях Конституции РФ, сведенных в главу, которая так и называется – «Основы конституционного строя», о содержании которой не имеют понятия нынешние законоблюстители. Проблема в том, что эти девочки и мальчики не понимают смысла слова «основы», причем применительно именно к праву.

Скажем, деяния, запрещенные Уголовным кодексом под угрозой наказания, являются преступлением, а преступления и их признаки рассматриваются только в рамках уголовного дела и устанавливаются приговором. Это основы законодательства, основы права как национального, т. е. российского, так и международного. И вот, с одной стороны, без каких-либо мук совести или колебаний, а только по распоряжению начальства, прокуратура обвинит, а суд вынесет приговор за деяние, которое не запрещено Уголовным кодексом – не является преступлением. А с другой стороны, деяние, запрещенное Уголовным кодексом, прокуратура и суд рассмотрят в рамках гражданского дела, и суд вынесет по этому деянию не приговор, а решение.

На какое-то понимание сути рассматриваемого дела судьей и прокурором можно надеться, если суд рассматривает обыденное дело о преступлениях вроде воровства, убийства или изнасилования с примитивными обстоятельствами и примитивными возможностями их доказать. Если же дело усложнено косвенными уликами, требующими для их понимания знаний реальной жизни, или это политическое дело, то можно гарантировать, что и районный суд, и судьи кассационной инстанции вынесут приговоры и решения, не представляя, что за дело они рассмотрели. Как говорится в анекдоте: «не приходя в сознание».

Но даже если вам повезет и вы наткнетесь на судью с проблесками мысли в глазах, то это ничего не поменяет.

Пара примеров таких, как мне показалось, не глупых судей.

Судья Каштанова Л.В. в Замоскворецком суде рассматривала иск прокурора Гагаринского района города Москвы по признанию «экстремистским материалом» законопроекта, который предложила вынести на референдум общественная организация «Армия Воли Народа» (АВН). К моменту вынесения судьей Каштановой решения по делу после его рассмотрения в течение почти полутора лет в деле имелись заключение доктора политологических наук А.Н. Савельева и экспертиза Института криминалистики ФСБ, не усмотревшие в рассмотренном законопроекте наличия признаков экстремизма. К делу было приобщено и постановление Курского областного суда о том, что в целях АВН отсутствовал экстремизм.

Не имея возможности найти доказательства законным путем, прокуратура Гагаринского района города Москвы затребовала у районного суда всего за 30 тысяч рублей назначить экспертизу у найденного прокуратурой специалиста – декана факультета медицинской психологии (т. е. специалиста по успокоению пациентов перед и после тяжелых операций) Института психологии Российского государственного гуманитарного университета г-жи М.В. Новиковой-Грунт. Эта экспертиза у Новиковой была первой в жизни. В нашем ходатайстве вызвать ее в суд, чтобы предупредить об ответственности за дачу заведомо ложного заключения, суд отказал. Заключение ведущего эксперта-психолога России, доктора психологических наук В.В. Суфиянова о том, что психологу по специальности «медицинская психология» М.В. Новиковой судья поставила вопросы права, на которые психолог не должна была отвечать, суд проигнорировал.