Виктор Колкутин - Самые нашумевшие преступления истории

Почему? Кто-то дал такую команду на самом верху? А давал ли её? Может, это была инициатива самой академика Т.Б. Дмитриевой? Теперь уже, конечно, не спросишь, да и пока она была жива (и при власти) спрашивать было бесполезно. Хотя нас и связывали многолетние деловые отношения, но их никогда нельзя было назвать «тёплыми». И это несмотря на то, что Главный государственный центр судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Министерства обороны Российской Федерации всегда делал для ГНЦ имени В.П. Сербского очень непростую и обязательную работу (военные эксперты проводили военно-врачебные экспертизы на предмет годности к военной службе лиц, совершивших преступления, сам ГНЦ не имел такого права), отношение к специалистам из Министерства обороны было всегда более чем прохладным. А после экспертиз по делу полковника Буданова началась настоящая «зима», но это — совсем другая история.

К тому моменту, когда эксперты (не психиатры, а судебно-медицинские эксперты) 111 Центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Министерства обороны Российской Федерации были приглашены для участия в судебном заседании по делу полковника Буданова, в ходе судебного следствия наметилась некая стагнация. С одной стороны, все экспертизы, о которых заявляли участники процесса, были проведены, с другой — оставалось много откровенно «тёмных» мест. Самое главное, с чем не могли разобраться судьи, — какое из заключений экспертов-психиатров положить в основу судебного решения?

Как мы уже говорили, после рассмотренного нами выше акта стационарной комплексной судебнопсихологической экспертизы от 30.08.2000 г., выполненной в Новочеркасской областной психоневрологической больнице, было проведено ещё несколько психиатрических экспертиз.

Особого внимания заслуживает повторная стационарная комплексная психолого-психиатрическая экспертиза (Акт № 1111/4 от 24 сентября 2001 года), выполненная совместно экспертами ГНЦ судебной и социальной психиатрии имени В.П. Сербского и Центральной судебно-медицинской лабораторией Министерства обороны Российской Федерации (впоследствии переименованной в 111 Центр судебно-медицинских и криминалистических экспертиз). Состав объединённой комиссии, которая выполняла экспертизу, был весьма авторитетным. Достаточно сказать, что она состояла из шести человек (пяти психиатров и одного психолога, двое в комиссии были профессорами, докторами медицинских наук, один — кандидатом психологических наук). Вопросы, поставленные перед комиссией экспертов, во многом перекликались с вопросами Новочеркасской экспертизы. Однако в ней появились и новые, связанные с восприятием Будановым Эльзы Кунгаевой как дочери «снайперши», которая угрожала ему физической расправой.

После длительных наблюдений за пациентом и проведения ряда психологических тестов комиссия пришла к следующему заключению (из-за перегруженности заключения специальными медицинскими терминами и большого объёма текста приводятся только основные моменты результатов работы комиссии): Буданов хроническим психическим расстройством (типаэндогенных, то есть обусловленных внутренними факторами, заболеваний) ранее не страдал и не страдает таковыми в настоящее время. Иными словами — психически здоров. И тут же пишет следующее: «У него имеется состояние неустойчивой компенсации органического поражения головного мозга травматического генеза с психопатизацией личности, сочетающееся с посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР)».

Таким образом, с одной стороны — психически здоров, с другой — нездоров, так как имеется это самое пресловутое «органическое поражение головного мозга». Чем же комиссия, в составе которой нет ни невролога, ни нейрохирурга, доказывает наличие данной патологии у Буданова? Оказывается вот чем: «Об органическом поражении головного мозга. свидетельствуют данные анамнеза [то есть, собственный рассказ обследуемого лица. — Авт.] о перенесённых ранее Будановым черепно-мозговых травмах, в том числе, с потерей сознания, контузиях головного мозга с появлением и усилением в последующем церебрастенической симптоматики в виде постоянных головных болей, головокружений, непереносимости жары, духоты, атмосферных колебаний, повышенной утомляемости, вегето-сосудистых расстройств.»

Когда мне уже в ходе судебно-медицинской экспертизы довелось прочитать эту часть заключения, я сначала просто не поверил своим глазам. Серьёзная комиссия из серьёзных людей рассуждает о травматических изменениях со стороны головного мозга (в том числе, ушибах!), которые, с одной стороны, получены относительно недавно, с другой — их объективные проявления сохраняются практически на всю жизнь. И такой грозный диагноз выставлен только на основе анамнеза? Так не бывает! Но, как известно, сколько не говори «сахар, сахар», во рту слаще от этого не станет. Каких-либо инструментальных и лабораторных исследований для объективного подтверждения этой экспертной версии в ГНЦ имени В.П. Сербского Буданову не делали.

Справедливости ради следует сказать, что далее в тексте экспертного заключения появляется фраза о том, что на электроэнцефалограмме, выполненной с применением современных компьютерных методик, обнаружены некие «выраженные патологические изменения, а также патологические изменения на глазном дне, рентгенограммах костей черепа. с умеренно выраженной органической неврологической микросимптоматикой», что было расценено как проявление травматической энцефалопатии. Подобные формулировки всегда настораживают, ибо рассчитаны, как правило, на дилетантов.

Далее приведу часть текста в его первозданном виде: «Как следует из материалов уголовного дела и данных настоящего комплексного клинико-психологического обследования, в период времени, относящийся к совершению инкриминируемого ему деяния в превышении должностных полномочий, <.> У Буданова на фоне астенизирующего хронического внутреннего напряжения, снижения порога аффективного реагирования, связанных с пролонгирование действующей мощной боевой психогенией, в ответ на грубое поведение и слова Б. развилось усугубление состояния декомпенсации (непсихотического уровня), что сопровождалось резко повышенной возбудимостью, гневливостью, импульсивными агрессивными и брутальными действиями вследствие ограничения возможностей адекватной оценки ситуации, снижения интеллектуально-волевого самоконтроля и ослабления прогноза возможных последствий своих действий. Указанная декомпенсация психического состояния ограничивала способность Буданова Ю.Д. в период совершения инкриминируемого ему деяния по ст. 286 ч. 3 пп. «а», «в» УК РФ в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими (что соответствует смыслу ст. 22 УК РФ)».