Александр Дугин - Путин против Путина. Бывший будущий президент

Владимир Владимирович смотрит как персонаж Луи-Фердинанда Селина в окружающий мрак, он не будет «таращить глаза в этой ночи» [10] «Бесполезно таращить глаза в этой ночи» (Луи-Фердинанд Селин). . Кажется, он одинок. Россия снова во мгле, но свет ее — это свет сердца мира, укрытого русским снегом, впечатанного в русский простор. В его тревожных глазах цвета Невы кричат чайки. Они хотят сообщить нам что-то чрезвычайно важное, но нам никак не удается схватить смысл их послания. Кажется, мы спим, кажется, по серым водам плывет маленький скромный катер — катер российского Президента. Столкнувшись с пустотой и прожив с ней некоторое время, Путин уже, что называется, «втянулся». И возможно, снова, перед своим триумфальным мартовским избранием, он преподнесет очередной сюрприз…

В 2004 году таким сюрпризом стала отправка правительства в отставку. Последний символ допутинского, по сути ельцинского, компромисса между Президентом и экономическими элитами был сокрушен. Страна замерла в оцепенении: вот-вот Путин выдвинет кандидатуру нового премьера, вот-вот мы узнаем имя его вероятного преемника в 2008 году. Но он снова оказался верен себе, наш Путин. Грустно улыбаясь, он прошел мимо ряда преданных ему людей, готовых к призыву. Молча покачал он головой. Подумал о чем-то своем и предложил… Михаила Фрадкова. Похожего по имени и отчеству, а также, по добродушному лысому лицу, на министра культуры Швыдкого. И снова, на одном дыхании, рывок пустоты… Нет, дал понять Путин, не спешите с преемником. Мое царство только входит в фокус. И в нем должны соблюдаться мои правила, мои предпочтения, мои глубинные симпатии, которые я черпаю из такого насыщенного, такого выразительного, такого гипнотического молчания великого русского народа. Фрадков как премьер означало, что у нас больше нет не только Совета Федерации и Государственной думы, нет партий и политики, нет конкурентов и претендентов, нет олигархов и интриганов, но к тому же нет и правительства. Нет и больше не будет (за исключением ситуации, в которой сам Путин его возглавит). Технический премьер, полусиловик-полунесиловик. Все правильно. Как и все остальное. Он, конечно, есть, но, по сути, его как бы и нет. И Администрация Президента без Волошина, и дума без партий, и Совет Федераций без фрондеров-губернаторов. Вот и правительство как бы без премьера, и таким оно и будет дальше. После выборов. Мы очарованы вашей пустотой, Владимир Владимирович Путин. Ваша пустота — наша пустота, наша общая русская пустота, роскошней и полней ее нет ничего. И от этой нежной мысли захватывает дух!

Через два дня после инаугурации Владимира Путина на второй президентский срок произошел зловещий взрыв в Грозном, унесший жизнь Ахмад-хаджи Кадырова. Это было очень недоброе предзнаменование; как-то само собой подумалось, а вдруг Путину перестало везти ? Действительно, в течение первого срока все, или почти все, складывалось для него самым лучшим образом. Из критических ситуаций 11 сентября 2001 года или событий на Дубровке весной 2002-го Путин вышел без особых потерь. Прекрасная конъюнктура цен на нефть, политическая стабилизация, равноудаление всех и вся, укрощение губернаторов, рассеяние политических противников, плотный контроль над СМИ. Это была « белая зона » Путина; все ладилось — почти само собой. Казалось, все работало на Путина, и ему оставалось лишь слегка корректировать курс — при устойчивом попутном ветре. На Путина играл и такой важнейший фактор, как контраст . Прежние президенты — Горбачев и Ельцин — воспринимались широкими массами как национальная катастрофа, недоразумение, помешательство . Вся история ближайших предшественников Путина по власти была историей нескончаемых поражений, уступок, позора и распада. Государство и его геополитическое влияние съеживались на глазах. При Ельцине в Кремле воцарилось пьяное безумие, крысиная возня олигархов, полная девальвация державных ценностей. Путин на этом фоне был воспринят нацией как избавление , как переломный момент, как шанс. Русские любовались Путиным, даже не задумываясь над тем, что он делает, и делает ли он что-либо вообще. Собранный, трезвый, молодой, серьезный лидер — он занялся страной. О лучшем никто не мог и мечтать.

Политической формулой Путина первого срока было сочетание патриотизма и либерализма . Это сочетание покрывало ожидания подавляющего большинства россиян: патриоты аплодировали курсу на возрождение державности, либералы — по меньшей мере, умеренные — довольствовались преобладанием «своих» в экономическом секторе правительства, относительно «западническим» стилем внешней политики. Все работало, и на удивление гладко. Без сучка, без задоринки прошли думские выборы; играя, Путин победил — сокрушительно — в президентских. Инаугурация 7 мая 2004 года в Кремле была апогеем этой «белой зоны» путинского правления. Дальше что-то в планах истории сбилось, что-то пошло не так, свернуло не туда.

Устранение Кадырова — причем показательно, 9 мая — было абсолютным ЧП . Накануне, если верить СМИ, противников новой власти «уже почти не осталось», боевики сдавались пачками; в Чечне, судя по победным реляциям, все шло как нельзя лучше, и вдруг — как гром среди ясного неба — Ахмад-хаджи Кадырова больше нет. Беда не приходит одна, и 22 июня в Ингушетии все те же «несуществующие», «упраздненные» и «наголову разбитые» боевики поднимают восстание, атакуют федеральные ведомства, ни в чем себе не отказывают. Параллельно в Грузии начинает кровавый кавказский загул Михаил Саакашвили, развязно и не долго думая, выбивающий важнейшие российские козыри на Южном Кавказе. Далее следует необъяснимый для всего стиля путинской политики — мускулистой и мужественной — вывоз Аслана Абашидзе, а в июле тучи, впервые при Саакашвили, всерьез сгущаются над Южной Осетией и Абхазией.

Линия на монетаризацию социальных льгот в то же самое время встречает неожиданно жесткий прием в российском обществе, и дело не спасают даже ряженые процессии бомжей с полукоммунистическими транспарантами, взывающие — по сценарию кремлевских технологов — «Лишите нас льгот, мы хотим этого!». Контроль над электронными СМИ и ручным парламентом не позволяет реакции на эту цепь явных неудач выразиться на политическом языке — с экранов неостроумно вихляет бедрами Регина Дубовицкая, затмевая собой общество, а в парламенте даже шепот недовольства тонет под каменным монолитом «Единой России». Но все это не решает, а лишь откладывает остроту ситуации «на потом», замораживает ее. Все вместе дает основания для тревожного заключения: «белая зона» правления Путина приходит к концу . Мы стояли на пороге «серой зоны». «Серая зона» означает, что те же самые политические ходы, формулы, приемы и телодвижения власти, которые давали совсем недавно однозначно и заведомо положительный результат, отныне будут восприниматься и оцениваться по-другому . Если и не с противоположным знаком — в «серой зоне» все еще «довольно светло», — то уж все равно — не так, как раньше. «Серая зона» — это первый аккорд эрозии ожиданий , первые сумерки разочарования, возникновение чувства неудовлетворенности, апатии, усталости. Крайне опасные синдромы. Признаки этого налицо, и они очень серьезно повлияли на общий стиль правления второго срока Путина. Совершенно другого срока — по качеству, политической проблематике, характеру вызовов и рисков. Рассмотрим признаки вхождения в «серую зону» подробнее.