Михаил Ошлаков - Гений Сталин. Титан XX века (сборник)

– Красноармейская! – закричал Дядьев.

– Номер три! – хором сообщили Владя и Никеша.

– Во двор и налево, – добавил Виктор Михайлович, – я могу показать.

Весьма показательна в этом смысле также и история гибели заместителя Председателя Совета Министров Союза ССР Л.П. Берии, арест и официальное осуждение которого являются выдумкой.

Оставаться на своем посту столько лет и все это время быть необходимым Сталину Берии позволяло умение владеть информацией. Даже после войны, будучи членом Политбюро ЦК ВКП(б), Берия не гнушался лично встречаться с наиболее важными агентами, многих из которых он завербовал сам, в частном порядке и о контактах с которыми даже не подозревали руководители советских спецслужб: Абакумов, Круглов, Серов или Игнатьев.

После смерти Сталина Берия оказался в крайне тяжелом положении – он был, безусловно, «личным» человеком вождя и по роду своей деятельности часто оказывался противопоставленным другим советским лидерам. То, что Берия, по словам Хрущева, «как только Сталин свалился», стал «пылать злобой против него» или, как говорила дочь Сталина Светлана Аллилуева, «вести себя неприлично» – вполне вероятно. В компании рабочих интеллигент всегда матерится больше других, а неудачливый любовник среди завзятых ловеласов спешит похвастаться несуществующими подвигами. Поведение Берии являлось естественной защитной реакцией и отражало его стремление подчеркнуть свою лояльность новой, сменившей Сталина власти.

Мой отец не был ни трусом, ни бараном, послушно идущим на бойню. Я не исключаю, что он мог что-то замышлять… Для этого в органах у него всегда были свои люди… Кроме того, у него была своя разведывательная служба, которая не зависела ни от какой существующей структуры.

Хрущев, Маленков, Булганин и другие члены Политбюро отлично понимали, с каким опасным противником в лице Лаврентия они имеют дело. Вместе с тем для проведения заседания с целью ареста Берии им потребовалось бы привлечь недопустимо широкий круг людей.

В качестве сотрудника аппаратов федеральных и высших органов власти России мне неоднократно доводилось участвовать в подготовке официальных государственных мероприятий. Их особенность заключается в том, что сотрудники аппарата всегда информированы о деталях, тонкостях и даже скрытом смысле предстоящего заседания как минимум не хуже принимающих в нем участие первых лиц. Это вполне естественно, ведь именно сотрудниками аппарата каждый вопрос тщательно готовится, отрабатывается и согласуется. Высококвалифицированные и опытные работники секретариата Президиума ЦК КПСС или Совета Министров СССР по малейшим деталям сразу усекли бы, что вопросы, подготавливаемые для предстоящего заседания, – «лажа».

При этом можно категорически утверждать, что среди работников аппарата ЦК, в частности секретариатов Хрущева и Маленкова, были агенты Лаврентия Павловича Берии. Любая странность, несообразность, малейшее подозрение стали бы для них поводом, чтобы довести соответствующую информацию до своего негласного шефа.

Надо иметь в виду, что агентура в те сложные годы не просто дилетантски «постукивала», а серьезно и систематически поставляла сведения, которые подвергались вполне профессиональной сводно-аналитической обработке.

Еще одна явная «фантастика», сопровождающая историю ареста Берии – это замена кремлевской охраны внутри корпуса на офицеров Штаба противовоздушной обороны Московского военного округа.

Дело в том, что уже к 1945 году в СССР была выработана вполне четкая система государственной охраны, основным столпом которой служило строгое регламентирование порядка и режима охраны объектов и лиц в тех или иных конкретных условиях. Любое нарушение установленных правил рассматривалось как ЧП.

Трудно поверить, что об изменении режима охраны Кремля не стало известно Берии – министру внутренних дел СССР, в подчинение которого входила государственная охрана. В то же время некоторые участники «ареста» утверждали, что охрана в Кремле была заменена чуть ли не за двое суток до проведения заседания! Даже если допустить, что все руководство МВД и Управления коменданта Московского Кремля в полном составе находилось в соглашении с заговорщиками, как могли охранники из состава офицерского батальона УКМК объяснить товарищам тот факт, что они вместо несения службы болтаются в казарме? Можно не сомневаться, что среди этих офицеров были десятки информаторов Берии, которые не поленились бы снять трубку, заподозрив что-то неладное.

Помимо этого, новые лица охранников тут же заметили бы все работники корпуса. Прежде всего это касается служащих обеспечивающих подразделений – сотрудников экспедиции, работниц буфетов и техничек, среди которых в то время агентами были все поголовно. Охранники ведь тоже не роботы и не истуканы – переброситься парой фраз с молоденькой буфетчицей им не мог запретить никакой устав. Все они, разумеется, были между собой хорошо знакомы.

Еще неправдоподобнее выглядит привлечение к участию в аресте Берии маршала Жукова, несколько лет практически не появлявшегося в столице. Известно, что после опалы за Жуковым во все глаза смотрело целое подразделение шпионов Берии, чутко реагировавших на любые изменения в поведении маршала. К тому же не секрет, что после Победы появление Жукова где-либо вызывало страшный ажиотаж и никогда не проходило незамеченным. В этой ситуации задействовать Жукова было все равно, что привлечь к заговору Ансамбль песни и пляски Советской Армии, Любовь Орлову и Михаила Шолохова.

26 июня 1953 года отец находился на даче. Я уехал раньше, где-то около восьми, и через час был в Кремле… Часов в двенадцать ко мне подходит сотрудник секретариата Ванникова и приглашает к телефону: звонил дважды Герой Советского Союза Амет-Хан, испытывавший самолеты с моим оборудованием. «Серго, – кричал он в трубку, – я тебе одну страшную весть сообщу, но держись! Ваш дом окружен войсками, а твой отец, по всей вероятности, убит».