Михаил Ошлаков - Заказное убийство Сталина. Как «залечили» Вождя

В качестве примера «перерождения» и последующего предательства советской элиты в наши дни все чаще приводится пресловутое «трофейное дело», состряпанное после войны Министерством госбезопасности. В частности, в нем фигурирует имя маршала Г.К. Жукова, в доказательство разложения которого то и дело приводятся данные обыска, безобразного шмона , учиненного на даче Маршала Победы. Вот выдержка из рапорта, составленного по его результатам:

Этот «отчет» об обыске на даче Жукова по форме и содержанию просто абсурден и не может восприниматься всерьез как носящий явный характер очернительства.

Такие выражения, как «обращает на себя внимание больших размеров ковер», «огромное количество», «художественной отделки», «не место в квартире», «дорогостоящих ковров и гобеленов», «ценных картин классической живописи больших размеров в художественных рамах » допустимы для трамвайной сплетни, в официальных документах они фигурировать не могут. Кому, как говорится, и кобыла невеста, а резная ложка – уже вещь художественной отделки. С чего, например, было взято, что гобелены у маршала именно из Потсдама? Написано было на них? Ясно, что Потсдам, знаменитое историческое место, связанное с именем Сталина, приплели, чтобы любой ценой скомпрометировать Жукова.

Для того чтобы посметь бросить обвинение такому человеку, как Георгий Константинович Жуков, необходимо было точно указать происхождение, авторство, стоимость имущества и причины, по которым его приобретение считалось незаконным .

Многие советские военнослужащие, пережившие войну, на вполне законных основаниях имели большие суммы денег. Во-первых, они получали высокие оклады и надбавки за ордена и ранения. Во-вторых, солидные премии. Рядовому составу такие премии причитались за эвакуацию с поля боя подбитой бронетехники (от 2000 до 5000 рублей), за срочный и сверхплановый ее ремонт (от 500 до 800 рублей), за подбитый вражеский танк (до 1500 рублей). Летчики получали деньги за боевые вылеты и сбитые самолеты противника (до 5000 рублей). Таким образом, в подчинении Главноначальствующего в Советской зоне оккупации Германии маршала Жукова находились тысячи военнослужащих, каждый из которых располагал десятками тысяч рублей наличных денег. Мало того, находясь на территории Германии, советские офицеры получали жалованье в марках, которых у них ко Дню Победы накопилось столько, что некоторые просто бросали эти марки, не желая обременять себя ношей.

Между тем в поверженном Берлине за 100 марок можно было нанять прислугу на целый месяц или купить велосипед, а за 3000–5000 приобрести первоклассный немецкий автомобиль. В этой ситуации весьма ценные произведения искусства нередко приобретали младшие офицеры и даже солдаты. Вполне естественно, что Жуков обладал и бо́льшими средствами и бо́льшими возможностями для законного приобретения разного рода вещей иностранного производства.

Ханжество по поводу имущества Жукова вообще отвратительно. С семнадцатилетнего возраста маршал носил казенные сапоги и кальсоны с фиолетовым штампом на заднем месте. Всю жизнь он провел в седле, в поле, на казенной квартире или в казарме. Кто думает, что тогда, в начале ХХ века, это было так сладко, как пряник, – ошибается. Только убогий человек мог пожалеть для Жукова «картин в художественных рамах» или вменить ему в вину желание на склоне лет, сняв сапоги, ходить по коврам. Можно не сомневаться, что те, кто возводил поклеп на Жукова после войны, осенью 1941-го готовы были бы отдать ему всю Третьяковскую галерею в придачу с Оружейной палатой, лишь бы не пустить немцев в Москву.

Ну, повесил маршал голых баб над кроватью, и что? Он обязан был разве непременно поместить там портрет Энгельса? Да, Жуков не был эстетом, каким-нибудь там метросексуалом, но за тонкий ли художественный вкус мы его ценим?

Впрочем, может быть, действительно богатство и слава сыграли с Маршалом Победы злую шутку и он уже старался лишний раз не выходить из дома, чтобы не расставаться с гобеленами, сундуками и книгами на немецком языке?