Олег Мороз - Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина

«Крючков поручил Расщепову Е. М. (еще раз напомню, начальнику 7-го управления КГБ. – О.М.) выехать на занимаемые Ельциным Б. Н. дачи в поселках Сосновка и Архангельское и на месте оценить обстановку (теперь путчисты собираются арестовать Ельцина в Архангельском после возвращения его из Казахстана. – О.М.)…

В конце совещания Крючков достал список с фамилиями лиц, активно влияющих на формирование общественного мнения путем выступлений на митингах, в прессе и т. п. В списке было указано около 75 фамилий, среди которых были Яковлев, Шеварднадзе. <...> Объяснил несколько вариантов работы с ними: беседы, отобрание у них подписок не покидать места жительства или задержание. Крючков поручил организовать отслеживание этих лиц на случай задержания силами сотрудников 7-го управления и управления «З». Вручив ему (не ясно, кому именно – О.М.) этот список, Крючков заявил, что задержанных необходимо передавать в комендатуру, т. к. военные уже определили места их содержания (на территории воинской части, расположенной в поселке Медвежьи Озера. – О.М.)…

<...> По окончании совещания Крючков в 11 час. 35 мин. направил во все подразделения органов государственной безопасности и войска КГБ СССР шифротелеграмму № 72752/318 следующего содержания: «С получением данной телеграммы органы и войска КГБ СССР перевести в состояние повышенной боевой готовности».

Как и намечалось по плану заговорщиков, в середине дня 18 августа четверо из них, кому «было доверено» встретиться с Горбачевым и предъявить ему ультиматум (как уже говорилось, помощник Горбачева Анатолий Черняев окрестит их «бандой четырех» – по китайскому образцу), направились в Крым.

Из обвинительного заключения по делу ГКЧП:

«18 августа 1991 года около 13 часов с военного аэродрома в Чкаловском на выделенном Язовым Д.Т. самолете в Крым вылетели Бакланов, Болдин, Шенин, Варенников. На его борту находились и привлеченные к заговору Крючковым начальник Службы охраны КГБ СССР Плеханов Ю.С., начальник специального эксплуатационно-технического управления при ХОЗУ КГБ СССР Генералов В.В. с группой сотрудников УПС (Управления правительственной связи, – они должны были отключить все телефоны. – О.М.) и 18-го отделения Комитета государственной безопасности, в задачу которых входила непосредственная реализация на месте мероприятий по изоляции Президента СССР.

В этих целях Крючков заблаговременно отдал команду о переподчинении Плеханову и Генералову Симферопольского пограничного отряда и Балаклавской бригады сторожевых кораблей, выделил в их распоряжение вооруженную группу сотрудников КГБ СССР.

Во время полета Плеханов, действуя согласно полученным от Крючкова инструкциям, дал команду к 16 часам 30 минутам отключить у Президента СССР все виды связи, в т.ч. стратегическую…

Плеханов, пользуясь своим служебным положением, обеспечил Бакланову, Шенину, Болдину и Варенникову беспрепятственный доступ на объект «Заря» – резиденцию Президента СССР и, отстранив начальника личной охраны Президента СССР Медведева В.Т., руководство всеми службами охраны возложил на Генералова…».

До этой минуты заговор протекал, как видим, довольно четко и слаженно.

Тут еще стоит обратить внимание на одну деталь. Хотя Плеханов и отстранил начальника президентской охраны генерал-майора Медведева (мы всегда его видели по телевидению за спиной у Горбачева, – в штатском, разумеется) и отослал его в Москву, тот особо вроде бы и не сопротивлялся своему смещению и позже фактически примкнул к гэкачепистам. В то же время тридцать два человека из охраны президента заявили, что останутся ему верны и будут защищать его до конца.

Из воспоминаний Горбачева:

«18 августа на даче в Форосе, после обеда, я вернулся к работе над текстом речи, с которой должен был выступить при подписании Союзного договора. На 19 августа назначил вылет в Москву. О предстоящем подписании Договора и заседании Совет Федерации накануне был разговор с Ельциным и Назарбаевым. 18 августа – около полудня – разговаривал с Янаевым. Он, между прочим, благодарил меня, что я его предупредил о времени прилета в Москву, обещал обязательно встретить. Затем я разговаривал с Величко (заместитель премьера), Вольским (Научно-промышленный союз), Гуренко (первый секретарь ЦК КП Украины). Дементей (Белоруссия) не ответил на мой звонок – его не было на месте. И уже в 16-30 обсуждал по телефону предстоящую речь со своим помощником Шахназаровым (это был последний телефонный разговор Горбачева: за спиной у телефонистки уже стояли офицеры КГБ, готовые отключить связь. – О.М.)…

18 августа в 17 часов без десяти минут мне сообщил начальник охраны, что прибыла группа лиц, которые требуют встречи со мной. Я никого не ждал, никого не приглашал, и меня никто о чьем бы то ни было прибытии в известность не ставил. Начальник охраны сказал, что он также ничего не знал об этом. «Почему Вы тогда пропустили их?» – «С ними приехал Плеханов» (начальник управления охраны госбезопасности), – ответил он. Иначе охрана не пропустила бы их к Президенту. Таковы правила. Жесткие, но необходимые.

Первое желание – уточнить, кто их послал сюда. Поскольку со мной вся связь – и правительственная, и простая, и стратегическая, и космическая, и т.д., – поднимаю трубку одного из телефонов (я как раз работал в кабинете), – молчит. Поднимаю вторую, третью, четвертую, пятую – то же самое. Поднимаю внутренний телефон – выключено…»

В 16-32, сразу после разговора Горбачева с Шахназаровым те самые сотрудники УПС КГБ повыдергивали дужки из гнезд на спецкоммутаторе в Мухалатке. Были «вырублены» телефоны не только в резиденции Горбачева, но и в расположенных поблизости санаториях, где проводили свой отпуск различные высокопоставленные чиновники. На всякий случай. Чтобы никто ничего никому не мог сообщить.

Нетрудно было понять, что происходит нечто экстраординарное. Прежде чем принять гостей, Горбачев, по его словам, направился к своей семье, – жене, дочери и зятю. Рассказал обо всем. Горбачев:

«Для меня ясно: речь идет об очень серьезном. Не исключаю попытки шантажа или ареста, или чего-то другого. В общем, все, что угодно, может быть. «Вы должны знать, – сказал я Раисе Максимовне, Ирине и Анатолию, – ни на какой шантаж, ни на какие угрозы, ни на какое давление не поддамся и от своих позиций не отступлю». Но нельзя исключить, что за этим и в отношении к членам семьи могут быть приняты самые жесткие действия.

Вся семья высказалась за то, что это должно быть моим решением: они готовы до конца разделить со мной все, что будет. На этом закончился наш совет».