Плеханов – он ехал в головной машине – по радиотелефону продолжал операцию по изоляции президента (надо полагать, после того, как Горбачев выставил его за дверь, он это делал с особым мстительным чувством. – О.М.)…
В 19-30 «Ту-154», принадлежащий министру обороны СССР, взял курс на Москву…
Когда самолет взлетел, Плеханов связался с Крючковым и сообщил ему, что Горбачев отказался ввести ЧП.
Стол (в самолете – О.М.) накрыли на скорую руку: овощи, сало, большая бутылка виски. К концу полета в ней не осталось ни капли…».
(В скобках замечу – это сочетание сала и виски вызвало кое-что в памяти. На рубеже сороковых и пятидесятых прошлого века, когда великий вождь затеял борьбу с космополитизмом, среди самых активных борцов с этой крамолой оказался и наш знаменитый гимнописец, ну прямо прыгал и скакал впереди паровоза. Как-то он решил пригрозить пальчиком отдельным несознательным советским гражданам, написал такой стишок:
Я знаю, есть еще семейки,
Где наше хают и бранят,
Где с умилением глядят
На заграничные наклейки,
А сало… русское едят.
И вот, как видим, много лет спустя команда заговорщиков, людей, в общем-то близких по духу знаменитому гимнописцу, возвращаясь после невыполненного боевого задания, употребляет это самое сало и «с умилением» поглядывает на бутылку с заграничной наклейкой Whisky. Не пошло, значит, впрок нравоучение знаменитого стихоплета).
Вернемся, однако, к основным событиям августа. После неудачного визита к президенту оставшийся на земле Валентин Варенников проводил совещание с командующими округами… Он сообщил прилетевшим в Крым по распоряжению министра обороны СССР генералам, что в стране вводится режим чрезвычайного положения и что «в связи с ухудшением состояния здоровья» Горбачева обязанности президента переходят к Геннадию Янаеву.
– Говоря о состоянии здоровья Горбачева, – вспоминает маршал артиллерии Владимир Михалкин, – Варенников употреблял выражения: «очень болен» и «что-то там у него не в порядке внутри»…(А ведь этот генерал-каратель, генерал-«ястреб» только что разговаривал с Горбачевым и прекрасно видел, что тот абсолютно здоров. И, – не стесняясь, врет своим коллегам-генералам. Вот оно пресловутое «Честь имею!» – О.М.)
В это время в Москве, за тысячу километров от затерявшегося в крымских горах военного аэродрома «Бельбек», Геннадий Янаев оторвался от застолья в кругу своих друзей, чтобы отправиться на экстренное совещание в Кремле…
В 21-35 самолет министра обороны приземлился на военном аэродроме «Чкаловский» под Москвой.
– После посадки, – свидетельствует командир корабля Павел Бабенко, – к нам, в кабину пилотов, зашел Плеханов и потребовал предоставить список пилотов для их поощрения за образцовое выполнение задания. Он был пьян…
Надо сказать, что вообще почти вся героическая деятельность августовских спасителей отечества протекала в водочных и «височных» парах. Особенно тут отличился премьер Павлов, который «отключился» вскоре после начала путча и почти не включался, пока его не пригласили вместе с другими в «Матросскую тишину».
Все телефоны отключены…
Из воспоминаний помощника Горбачева Анатолия Черняева (события происходят в Форосе в середине дня 18 августа):
«Я сидел в кабинете с плотно закрытыми окнами и включенным кондишеном и не слышал, как подъехали к служебному дому Болдин, Бакланов, Шенин и Варенников. А когда Ольга (референт. – О.М.) ворвалась и сообщила, что они уже вошли в дачу к Горбачеву, я тут же снял трубку, чтобы позвонить в Москву… узнать, что у них там в столице стряслось и зачем пришлось столь неожиданно направить сюда такую «делегацию». Снял по очереди все три трубки: СК – правительственная через пункт связи в Мухалатке и спутник, внутренняя – на территории дачи, обычный «городской». Мертво.
Телефоны были отключены у всех – у охраны, у врачей, у поваров, у шоферов и даже у офицеров при «ядерной кнопке»…
Как только уехала «банда четырех»… я попросил зайти ко мне офицера безопасности. Тот сказал, что всем распоряжается здесь теперь приехавший из Москвы генерал Генералов… Тогда я попросил, чтобы он зашел, мы давно были знакомы. Генерал вежливо мне «разъяснил»: связь отключена из Москвы, никуда Горбачев завтра не поедет и никакого подписания Союзного договора не будет, никто отсюда, с территории дачи, не выйдет, у гаражей, где стоят машины Горбачева с правительственной связью, поставлены автоматчики, привезенные Плехановым. С ним, с Генераловым, приехало несколько сотрудников, внешняя охрана территории «укреплена» пограничниками («…и если даже я вас выпущу, Анатолий Сергеевич, – добавил он, – вас задержат они»)…
Я понял, что с Генераловым объясняться бесполезно. Сказал ему только, что, задерживая меня, он нарушает не только гражданский закон, а и Конституцию – я народный депутат и пользуюсь депутатской неприкосновенностью.
На эти, как и на предыдущие, мои «соображения» он отвечал одним: «Поймите, Анатолий Сергеевич, я военный человек, – у меня есть приказ, и я обязан его выполнять».
Все они в те дни ссылались на то, что они военные и должны выполнять приказы вышестоящего начальства, забывая, что самое вышестоящее – верховный главнокомандующий, он же президент Горбачев. Именно его приказ важнее всех остальных.
«Ядерная кнопка» – в руках заговорщиков
Особого внимания заслуживает, что Горбачев, по свидетельству Черняева, уже 18-го был «отключен» от «ядерной кнопки».
«И мир почти трое суток, – пишет Черняев – находился в распоряжении маршала Язова и генерала Моисеева (начальника Генерального штаба. – О.М.) Это уже со стороны ГКЧП не только посягательство на жизнь своего народа, это – преступление против человечества».
Ну да, трое суток судьба человечества находилась в руках безответственных авантюристов.
Совершенно естественно, предполагаемая «бесхозность» «кнопки» в эти дни не могла не встревожить Запад. Десять дней спустя, 28 августа, уже в Кремле, после завершения драматических событий, поверенный в делах в США Коллинз по поручению Буша, спросил Черняева, что происходило в дни путча с «ядерной кнопкой», не был ли утрачен контроль над ней. Черняев ответил обтекаемо (отвечать точно он, разумеется, не имел полномочий):
– Сам факт путча, захвата власти, действительно создавал угрозу утраты контроля за ядерным оружием.
На самом деле ситуация с «ядерной кнопкой» была еще хуже, чем считает Черняев. Следствие установило потрясающую вещь. Согласно установленному порядку, существует три «абонентских комплекта» управления стратегическими ядерными силами страны, один – у президента, второй – у министра обороны, третий – у начальника Генштаба. Они объединены общим пультом управления. Главный комплект – президентский, при его отключении разрушается вся система управления, без него никакое управление невозможно.
И вот 18 августа 1991 года в 16-32 президентский комплект, как и вся связь в целом, были отключены. Однако, что удивительно, никто из высших военных не проявил по этому поводу ни малейшего беспокойства. Из Фороса вся «ядерная команда» вместе с отключенной аппаратурой неторопливо, более чем через сутки после отключения, была перевезена в Москву и распущена по домам.
Из книги Степанкова и Лисова «Кремлевский заговор»:
«Та, поистине будничная простота, с которой президент, Верховный главнокомандующий Вооруженными Силами, был отстранен от контроля над сверхоружием, неопровержимо свидетельствует о том, что фактически он НИКОГДА (выделено мной. – О.М.) не владел ядерной кнопкой. Управление ядерными силами всецело находилось в руках генеральской верхушки армии и КГБ».
Читать дальше
