Олег Мороз - Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина

По словам Ельцина, время идет, а больших положительных изменений в стране не видно. Отсюда и отношение к перестройке: «сначала был сильнейший энтузиазм – подъем», а теперь, при отсутствии видимых улучшений жизни, вера в нее стала «как-то падать», людей беспокоит, что реально они «ничего за это время и не получили».

В заключение Ельцин сказал, что его тревожит возрождение некоторых опасных тенденций в высших эшелонах партии. За прошедшие семьдесят лет у нас были победы («о чем было сказано Михаилом Сергеевичем»), но были и «уроки тяжелых, тяжелых поражений». Поражения эти происходили из-за того, что в руководстве партией, страной не было коллегиальности, что вся партийная власть была передана в одни единственные руки (ясно, – чьи), благодаря тому, что этот единственный человек, стоявший на вершине власти (ясно, – кто), «был огражден от всякой критики». Нечто похожее начинает складываться и сегодня:

«В последнее время обозначился определенный рост, я бы сказал, славословия от некоторых членов Политбюро… в адрес Генерального секретаря. Считаю, что как раз вот сейчас это просто недопустимо. Именно сейчас, когда закладываются самые демократические формы, отношения принципиальности друг к другу, товарищеского отношения и товарищества друг к другу. Это недопустимо. Высказать критику в лицо, глаза в глаза – это да, это нужно. А не увлекаться славословием, что постепенно, постепенно опять может стать «нормой», культом личности. Мы этого допустить не можем. Нельзя этого допустить».

В самом конце, после некоторой паузы, Ельцин опять вернулся к теме своей отставки:

«Видимо, у меня не получается в работе в составе Политбюро. По разным причинам. Видимо, и опыт, и другое, может быть, просто и отсутствие некоторой поддержки со стороны, особенно товарища Лигачева, я бы подчеркнул, привели меня к мысли, что я перед вами должен поставить вопрос об освобождении меня от должности, от обязанностей кандидата в члены Политбюро. Соответствующее заявление я передал (видимо, имеется в виду – в том самом письме Горбачеву от 12 сентября. – О.М.), а как будет в отношении первого секретаря городского комитета партии, это будет решать уже, видимо, пленум городского комитета партии».

Каким-то странным было это сочетание: критика секретариата ЦК, Политбюро, Горбачева и затем, как в том письме Горбачеву, – признание, что у него «не получается в работе в составе Политбюро». Стало быть, не Политбюро и не Горбачев виноваты, а он сам, Ельцин: «не вписался» в дружный партийный коллектив, отсюда и недовольство этим коллективом. В общем, можно сказать, хорошо «подставился» Борис Николаевич для дальнейшего коллективного «избиения», которому он подвергся.

В принципе ничего такого особо крамольного Ельцин вроде бы и не сказал. Он сам признается, что когда прочитал своей выступление в «Известиях ЦК КПСС», «слегка удивился»: «Мне казалось, что выступил я тогда острее и резче». Были какие-то редакторские купюры? Возможно, были.

Вообще-то, у Ельцина к тому моменту много всего накопилось, и в отношении того, как ведется перестройка, и в отношении Политбюро, и в отношении самого Горбачева. Достаточно полистать его книгу «Исповедь на заданную тему»:

«Думаю, перестройка не застопорилась бы даже при всех тех ошибках в тактике, которые были совершены, если бы Горбачев лично смог переломить себя в вопросах спецблаг. Если бы сам отказался от совершенно ненужных, но привычных и приятных привилегий. Если бы не стал строить для себя дом на Ленинских горах, новую дачу под Москвой, перестраивать еще одну дачу в Пицунде, а затем возводить новую суперсовременную под Форосом (ту самую, где он и окажется заперт в августе 1991-го. – О.М.)…

(Как тут не вспомнить двадцать шесть резиденций нынешнего правящего «тандема», о которых немало писали в прессе, в Интернете. Времена меняются, но привычки российских властителей остаются прежними. – О.М.)

Он любит жить красиво, роскошно, комфортно. Ему помогает в этом отношении его супруга. Она, к сожалению, не замечает, как внимательно и придирчиво следят за ней миллионы советских людей, особенно женщины. Ей хочется быть на виду, играть заметную роль в жизни страны. Наверняка в сытом, богатом, довольном обществе это было бы воспринято нормально и естественно, но только не у нас, по крайней мере, не сейчас. Это тоже ошибка Горбачева, он не чувствует реакции людей.

Да, впрочем, откуда он может ее чувствовать, если прямой и обратной связи с народом у него нет. Его встречи с трудящимися – маскарад, да и только: несколько человек стоят, разговаривают с Горбачевым, а вокруг целая цепь охраны. А людей этих, проверенных, изображающих народ, на специальных автобусах подвозили…

(Опять – один к одному, все так же, как происходит и сейчас: на телевизионные встречи с Путиным «народ» тщательно отбирают, на митинги в его поддержку так же подвозят на специально зафрахтованных автобусах. – О.М.)

А «ЗиЛ» для жены? А инициатива Горбачева поднять заработную плату составу Политбюро? Люди все это как-то узнают, скрыть ничего невозможно…

Заявил недавно Рыжков, что прекращается выдача продовольственных пайков, специальный магазин на улице Грановского закрыт. Действительно закрыт, но пайки как выдавались, так и выдаются, только теперь их рассредоточили по столам заказов…

(Сам Ельцин отказался тогда от дач, пайков, спецполиклиники… На лето, чтобы написать книгу, снял маленький домик в двухстах километрах от Москвы, с «удобствами во дворе». Потом, правда, вернулся к некоторым «спецблагам», совсем без них обойтись оказалось невозможным: дочери на работе выдавали по куску мыла в месяц, супруга по два – по три часа в день вынуждена была ходить по магазинам и не могла купить самого элементарного, чтобы накормить семью... – О.М.)»

В общем, к пленуму много чего у него накипело, и в реальности, видимо, его выступление действительно было резче, чем оказалось отражено в официальной стенограмме.

Как бы то ни было, резче – не резче, но, по словам Ельцина, «это была первая критика Генерального секретаря, первая попытка не на кухне, а на партийном форуме, гласно разобраться, почему перестройка начала пробуксовывать, это была первая, так сказать реализация провозглашенного плюрализма».

Тут уж, после выступления Ельцина, без «прений» было не обойтись. Председательство решительно взял на себя Горбачев. Как же, дело серьезное. Тут надо, как Чапаеву, – «впереди, на лихом коне»… Лигачев безропотно уступил генсеку председательскую роль.

Горбачев коротко перечислил основные тезисы выступления Ельцина. При этом, не смущаясь, «передернул» его слова об отставке: дескать, по мнению Ельцина, от должности кандидата в члены Политбюро его должен отстранить пленум ЦК КПСС, а от должности первого секретаря горкома – пленум горкома: