Дмитрий Губин - Налог на Родину. Очерки тучных времен

Нет, правда, что? Обладание энергоресурсами? Особенности религий?

Видимо, Даймонд и сам понимал, что вопрос остался без ответа, поскольку снабдил книгу пространным эпилогом, а переиздание – послесловием. Именно эти эпилог и послесловие должны быть крайне интересны современному россиянину (тем более что Даймонд не русофил и не русофоб, Россию он поминает мало и вскользь: нашествие Наполеона, кириллица, освоение Сибири).

Дело в том, что в эпилоге Даймонд фокусируется на мысли о том, что страны развиваются не благодаря местным талантам, счастливо дозревшим до великих открытий (привет ревнителям приоритетов!), а благодаря диффузии идей, технологий, политических устройств.

Механизм следующий: «Общества, изначально лишенные некоего преимущества, либо заимствуют его у обществ, им владеющих, либо (в противном случае) этими обществами вытесняются».

Тут Даймонд на некоторое время увлекается своей любимой темой – как географические особенности влияют на скорость диффузии, – но затем как честный ученый возвращается к главному: что обеспечивает скорость диффузии? Почему на одном континенте разные группы стран развиваются разными темпами? Почему, черт возьми, в Евразии вперед вырвалась Европа, а не Азия? Да-да, почему не Китай открыл и колонизировал Америку, – ведь он к XV веку был самой развитой страной мира, раньше всех изобретя литье, компас, порох, бумагу, книгопечатание? Почему не этот Китай, за десятки лет до авантюрной вылазки Колумба (на трех крохотных каравеллах, вместивших 90 человек) отправлявший через Индийский океан в Африку колоссальные флотские партии (корабли до 120 метров длиной, до 28 ООО человек в экспедиции)?!!

А все просто, отвечает Даймонд. Средневековый Китай был централизованной страной с вертикалью власти. Когда дворцовая фракция евнухов, поощрявшая флотоводство, в результате интриг утратила власть, экспедиции перестали финансировать, верфи же уничтожили.

А вот средневековая Европа была раздроблена. Поэтому, пишет Даймонд, «Христофор Колумб, уроженец Италии… успел послужить герцогу Анжуйскому, а впоследствии присягнул португальскому королю.

Когда король отверг его прошение о финансировании морской экспедиции на запад, Колумб обратился к герцогу Медины-Сидонии, который тоже ответил отказом, затем к графу Мединасели, поступившему так же, и, наконец, к королю и королеве Испании, которые отвергли первое прошение Колумба, но после повторного обращения дали согласие. Если бы Европа была объединена под началом любого из первых трех правителей, колонизация Америки могла бы закончиться не начавшись».

Даймонд приводит еще несколько примеров последствий решений в полицентристских и моноцентристских политических системах. Запрет в 1880-х на электрическое освещение в Англии общественных мест не остановил электрификации Европы (зато электрификация Европы вынудила Англию отменить запрет). А вот в Китае в XV веке запрет на производство механических часов привел сначала к уничтожению часов, а потом и любых механических устройств (за что швейцарцы должны быть благодарны Китаю вовеки). И та же самая китайская вертикаль, устроив в 1960-х «культурную революцию» (на пять лет все китайские школы были просто закрыты), окончательно превратила некогда передовое государство в одно из самых отсталых, пусть и больших.

Чтобы диффузия идей внутри страны и между странами проходила успешно, нужно то, что Даймонд называет «принципом оптимальной фрагментации»: это когда регионы (районы) «не слишком цельны и не слишком раздроблены».

«Не слишком цельны» – значит, разбиты на административно независимые структуры. В дробности, лоскутности Европы, в разнородности составляющих ее государств – на самом деле не европейская слабость, а европейская сила. Не случайно эту лоскутность скопировали и США, представляющие федерацию независимых штатов, внутри которых (об этом у нас известно меньше) действуют столь же независимые графства. А «не слишком раздроблены» – значит, связаны между собою коммуникациями, позволяющими современному Колумбу, жаждущему открыть «темную материю» или лекарство от СПИДа, не найдя понимания в одном месте, отправляться в другое (а куда, спрашивается, в России может отправиться не нашедший финансирования в центре Кулибин? Велика Россия, а податься некуда: всюду Москва).

И вот тут я подхожу к главному – ради чего и пересказываю идеи чужой книги, к тому же трудной для чтения.

Дело в том, что если идея Даймонда верна и преимущества роста действительно имеют децентрализованные страны и регионы, обладающие при этом мощными коммуникациями, то и в будущем экономическими лидерами останутся Евросоюз и США, – а крики наших соплеменников о «дряхлой Европе» и «близком крахе США» будут плясками дикарей, подбадривающих друг друга.

На второе место выйдет Китай, который делает все, чтобы соответствовать второй части формулы Даймонда: он невероятными темпами строит железные и асфальтовые дороги, аэропорты, порты, наращивает автопроизводство, увеличивает количество внутренних рейсов, развивает скоростной Интернет и т. д. Если китайские вожди придут к идее о независимости и самостоятельности не только Тибета, но и отдельных районов страны – у Китая будет шанс побороться за абсолютное лидерство. Хотя этот шанс невелик: вожди обычно приходят лишь к идее об укреплении собственной власти.

Ну а у нас, коли Даймонд прав, шансов вообще нет. Потому что после рывка 1990-х (самоуправление регионов, «берите независимости, сколько хотите», падение железного занавеса, вестернизация экономики) в 2000-х было сделано все, чтобы закрепить экономическое отставание. Регионы полностью подчинились Москве, была построена пресловутая вертикаль, а состояние наших коммуникаций знает каждый, кто пытался поехать на машине из Москвы во Владимир, но проторчал три часа в пробке в Балашихе – и, плюнув, повернул назад. Аэропортов в РФ втрое меньше по сравнению с РСФСР, и авиацией пользуется не больше 2 % населения нашей огромной, но территориально раздробленной страны. Кто, спрашивается, мешал строить аэропорты и автобаны в тучные нефтедолларовые годы?!

О том, что будет, когда кончится нефть (или высокие цены на нее), – лучше не думать, хотя, конечно, думать лучше. Но тогда придется думать о том, как уничтожать вертикаль, дробить Россию и строить дороги, а мысли об уничтожении и дроблении сегодня приравниваются к экстремизму и перевороту.

Так что я пока думаю о том, что в Китае, похоже, Даймонда наполовину прочли.

А у нас, похоже, и не открывали.

Интернет упростил реакцию на мою работу – и мою работу по изучению реакции. Это раньше были вязанки писем. А сейчас на сайте «Огонька», в ЖЖ или на srns-портале «Вестей FM » я в секунду пробегаю камент, что меня гнать надо с работы и/или из России. И мне есть что ответить!