Владимир Познер - Их Италия. Путешествие-размышление «по сапогу»

Стриано: В четырнадцать. Я работал с ними… но вне организации. Я приносил им лотерейные билеты. У нас тут есть номера, государственные. Но Каморра этим занималась незаконно. У них были блокноты, куда записывались номера, а я ходил забирать эти блокноты, потом относить их в одно место. Поскольку я был маленький, никто меня не останавливал с моей сумкой.

Познер: То есть вы тогда еще не были членом Каморры, просто помогали им, выполняли какие-то их поручения. А когда вас заметили? Когда на вас обратили внимание?

Стриано: Ну они видели, как я работаю. И говорили, что я смышленый, что у меня хорошо получается. А потому поручений становилось все больше. Они давали мне свое оружие, и я приносил его домой. Давали наркотики – например, чтобы передать кому-то. Я был быстрым, умел водить машину, умел… умел это делать.

Познер: А как человек понимает, что он стал членом Каморры, что он действительно уже является каморристом? Как это с вами произошло?

Стриано: Когда они приходят за тобой к тебе домой. Даже если тебе ничего не надо делать. Ищут тебя, потому что хотят, чтобы ты был с ними… Ты им не нужен, но лучше, чтобы ты был рядом. Они чувствуют себя более уверенно, потому что думают, что ты можешь быть очень полезен.

Познер: Можно сказать «нет», и тогда тебя больше не пригласят? А если ты говоришь «да», это значит, что ты согласился стать членом Каморры? Это так надо понимать?

Стриано: Ну, нет строгого правила. Ты не подписываешь контракт. Видишься с ними день, два, три… Важен факт, что ты идешь рядом с этими людьми и другие тебя видят, автоматически причисляют тебя к ним. Это другие – полиция и враги – делают из тебя каморриста, а не друзья. Для друзей ты не каморрист, ты друг, часть группы. И все.

Познер: Значит, в этой группе все друг другу помогают, и есть какое-то… ну, товарищество, где вы все вместе и друг на друга рассчитываете?

Стриано: Да. Да, это так.

Познер: А когда в первый раз вы столкнулись с полицией – вы лично?

Стриано: В четырнадцать лет. Нас остановили на ску… на «Веспе». Меня и одного старшего друга, ему было лет сорок. При нем нашли три грамма кокаина. Поскольку у него имелись тяжелые судимости, для него это обернулось бы несчастьем, ему грозила тюрьма. И я сказал, что это мой кокаин. Я не должен был попасть в тюрьму. Но меня все равно забрали.

Познер: И сколько же вы провели в тюрьме?

Стриано: Мало, десять дней.

Познер: То есть вы взяли на себя его преступление?

Стриано: Да.

Познер: Ну, наверное, это оценили?

Стриано: Конечно. Так обычно делается в преступных группировках, в Каморре. Преступление должен брать на себя тот, у кого меньше провинностей перед правосудием, потому что в конце концов он заплатит меньше всех. Дело не в том, кто совершает преступление, ибо когда его совершает один человек – это все равно что его совершили все. А если надо расплачиваться, то это падает на того, кто рискует меньше всего.

Познер: И что дальше происходило? Ведь у вас возникли очень серьезные проблемы с полицией…

Стриано: Потом я вышел. Начал постоянно встречаться с группой друзей. Попадал в тюрьму и выходил из нее. Меня всегда останавливали, когда я носил при себе оружие, пистолет.

Познер: А что вы делали, собственно? Вот целыми днями чем вы занимались?

Стриано: Подъем в три-четыре часа дня, завтрак в четыре, кокаин… И бродили по улицам. Охотились на богатых туристов или на врагов. Каждый день.

Познер: Хорошо, вот вы нашли богатого туриста – что происходит? Например, я иду, я богатый турист. И что?

Стриано: Так ничего, потому что у тебя нет сумки… А, заберу часы.

Познер: А как?

Стриано: Вот так. Хватаешь здесь, держишь здесь и поворачиваешь. Вот здесь разорвется.

Познер: Это надо делать очень быстро?

Стриано: Быстро, да. Иногда получаешь по лицу, но это часть игры, куда же без этого.

Познер: А оружие… Это было ваше оружие, или вам старшие давали его хранить, потому что опасались быть пойманными с оружием?

Стриано: Нет-нет. В семнадцать лет я уже был взрослым.

Познер: А что вы почувствовали, когда впервые взяли в руки оружие?

Стриано: Бывало по-разному.

Познер: Нет, я имею в виду самый первый раз.

Стриано: Я чувствовал, что могу лучше защитить свою семью.

Познер: От кого?

Стриано: От тех, кто отворачивается от нее, кто ей угрожает. Государство от нее отворачивалось, а Каморра ей угрожала.

Познер: Вот давайте чуть поподробней об этом. Что значит «государство от нее отворачивалось»?

Стриано: У моей матери было четверо детей и никакой помощи. Из детей трое собственных и одна приемная дочь. Она появилась у нас дома, когда ей было всего десять дней, потому что мать девочки убили, и моя мама забрала ее к себе. Работал в семье только отец, и он не мог прокормить нас. А еще была Каморра – люди из квартала, которые угрожали, всегда издевались. Ты не мог захватить себе хоть немного пространства – пространство всегда принадлежало им. Так что нельзя было даже заниматься ничем тайком, чтобы сводить концы с концами. И я видел, какими мои родители были грустными, какими они были бедными. И это подтолкнуло меня к тому, чтобы выйти на улицу и зарабатывать на жизнь. Чтобы семье помогать.

Познер: Значит, Каморра – это не одна организация, а много разных кланов, что ли, и они друг с другом могут враждовать и даже убивать друг друга, так получается?

Стриано: Это в основном группы, которые убивают друг друга. Собака ест собаку.

Познер: Да-а-а… И вы постепенно поднимались в своем клане, вас стали все больше и больше выделять?

Стриано: Да.

Познер: И в чем это выражалось?

Стриано: Это просто так было.

Познер: Нет, вы меня не поняли. Как вы понимали, что вас поднимают, что вы становитесь важной персоной в организации?

Стриано: По той свободе, которая у меня появлялась, по возможности делать разные вещи. Я мог, если хотел, продавать наркотики, не спрашивая ни у кого разрешения… Мог воровать в любом районе Неаполя, не спрашивая ни у кого разрешения. У меня была квота по лотереям, квота по контрабанде сигарет. Каждую неделю, даже если я не выходил на улицу, мне присылали деньги домой. В такой ситуации уже понимаешь, что ты неотъемлемая часть группировки.