Борис Парамонов - Русские Вопросы 1997-2005 (Программа радио Свобода)

Но кто сильно задел присутствовавших, так это Бухарин докладом о поэзии. Ему возражали многие и сильно. Это достаточно интересная деталь: уже в сущности всё было решено и литературе отказали в свободе творчества, но на самом съезде еще можно было по частным вопросам сказать что-то не совпадающее с директивами. Впрочем, возражения Бухарину были скорее не принципиальные, а, скажем так, продиктованные групповыми соображениями. Интересно: первый поэт, которого процитировал Бухарин, был Гумилев, вот уже 15 лет как расстрелянный большевиками. Бухарин выдвигал мастеров поэзии, говорил, что главный сейчас вопрос литературе - это вопрос о качестве. Хвалил Пастернака, Сельвинского, положительно отозвался о Борисе Корнилове и даже о Павле Васильеве - в недалеком будущем жертвах террора. Он упомянул имя Маяковского, сказал, что без него немыслима советская поэзия, но назвал устаревшими его политические агитки. То же самое было сказано о Демьяне Бедном; тогдашний комсомольский гений Безыменский был дезавуирован. И тут на Бухарина напали со многих сторон. Сурков сказал: "Творчество Пастернака - неподходящая точка ориентации для роста советских поэтов". Кирсанов распетушился по поводу Маяковского. Гнусно, но в стиле времени выступил Безыменский:

"Надо говорить и о врагах, чего не сделал Бухарин. Это Гумилев, Клюев, Есенин, Клычков. Павел Васильев туда же смотрит; а почему Тихонов в докладе о ленинградской поэзии не заметил юродивого Заболоцкого?"

(Вообще не замечать многое еще было можно. В официальном докладе о грузинской литературе резко критически, чуть ли не как буржуазные декаденты оценивались Тициан Табидзе и Яшвили; между тем оба они выступили на съезде, что было неоспоримым свидетельством одобренности свыше.)

Вернемся к докладу Бухарина. Как ни странно, мне понравилось, как возражал ему Демьян Бедный - сам Демьян скорее понравился: чувствовался самостоятельный и уверенный в себе человек, личность. Он сказал в частности:

"У Бухарина попахивает склонностью к бисквитам. Бухарин выделил некий поэтический торгсин для сладкоежек. Я предпочитаю оставаться в рядах здорового ширпотреба"

И еще:

"К розовому, молодому, упругому телу нашей поэзии Бухарин подошел для того, чтобы, бегло пошарив по этому телу, умилиться его интимно-лирическими местами. А от упругих мускулов, от твердых костей он старчески отшатнулся".

Потом Демьян еще сказал, что он хоть и старый слон и бивни его пожелтели, но еще крепкие. В общем, человек еще явно не утратил половой потенции, и это способствовало его здоровой самоуверенности. Увы, не помогло, и через год, в 35-м, Демьян Бедный был повергнут опале, когда Сталин решил частично реабилитировать русское прошлое и всяких его легендарных богатырей, а Демьяну к тому времени случилось написать оперное либретто, этих богатырей высмеивавшее. Но жив он остался - и даже во время войны снова появился в печати. Даже из школьных программ не был выброшен; помню в хрестоматии советской литературы его стихотворение о валенках, сути и пользы которых не понимают глупые фашисты, считающие, что в Красной Армии нехватка сапог.

В ответном слове Бухарин сказал, что он не услышал принципиальной критики его доклада о поэзии, что против него выступил не какой-либо единый фронт, а партия обиженных, так или иначе задетых его докладом. Он даже не преминул напомнить, что его доклад - официальный и получил санкцию свыше: не совсем достойный аргумент со стороны несомненно интеллигентного человека. Санкция свыше, как мы знаем, скоро была отменена. Как не процитировать по этому случаю народную песню: "Недолго музыка играла, Недолго фраер танцевал".

Бухарина, конечно, жалко. Но еще большую жалость вызывает советская литература, в ближайшие послесъездовские годы подвергшаяся террористическому погрому и тоталитарной цензуре, а после войны вообще угробленная. Но, как сказал Шкловский году примерно в 21-м: жива русская литература, проросла как овес сквозь лапоть. Так и после Сталина нечто зазеленело и даже, можно сказать, расцвело. А то, что происходит с русской литературой сейчас, - то выходит за рамки нынешней нашей темы.

Ватерлоо и Бородино

На экраны Америки вышел фильм "Ярмарка тщеславия" по знаменитому роману Теккерея. Фильм оказался не голливудским, а английским, хотя в главной роли Ребекки Шарп выступает набирающая популярность американская актриса Рис Уитерспун. Фильм нельзя назвать удавшимся: классические романы, которые, как известно, были длинными, невозможно уложить в жесткие сценарные рамки, что-то неизбежно отсекается, а оставшееся дается скороговоркой. Вообще уже стало окончательно ясно, что классику можно и нужно экранизировать только в телесериалах (конечно, не такую классику, как "Идиот" - помимо прочего, просто неудачный роман). Тем не менее "Ярмарка тщеславия" смотрится без особого отвращения.

Главное, однако, не в жанровых требованиях кино, портящих классическую прозу, а в изменившейся трактовке героини романа Бекки Шарп. Она ведь у Теккерея гнусная авантюристка, хотя и не лишенная некоторого обаяния (без обаяния никакая авантюристка успеха не добьется). Сейчас ее переделали в соответствии с нынешними вкусами: она теперь подносится как всего-навсего "сошиал клаймер" - то есть человек, лезущий наверх по социальной лестнице. В демократическом обществе, особенно в Америке, такая жизненная позиция никого не шокирует: когда человек из низов пробивается наверх, его уважают всячески. Американцы, сообщая биографические данные того или иного миллиардера, не преминут с удовольствием отметить, что он даже не закончил школу (это, конечно, было в старые времена: сегодняшние мультимиллионеры - выпускники Гарварда и Йела с учеными степенями по какому-нибудь маркетингу). В одной из рецензий на фильм было написано:

"Хотя Бекки - бесспорная героиня книги, названной автором "роман без героя", Теккерей ни в коем случае не закрывает глаза на ее, мягко выражаясь, недостатки. Она пренебрегает своим маленьким сыном, считает своего мужа дураком и безжалостно манипулирует людьми. В фильме Бекки предстает таким же манипулятором, но ее грехи сильно смягчены. Ее злые реплики в большинстве выброшены - оставлены только те, которые относятся к действительно недостойным людям. Ее холодность к сыну ни в коем случае не перерастает в дурное отношение к ребенку. И фильмовая Бекки по-настоящему любит своего мужа Родона".

Но вот, пожалуй, всё о фильме, дальнейших разговоров он не заслуживает. Для меня нынешняя экранизация "Ярмарка тщеславия" - лишь повод для другого разговора. Начну с того, как я смотрел фильм. Мы пошли в кино компанией, и после просмотра одна женщина сказала: "А вот эта тема у Толстого в книге представлена совсем по-другому".