Игорь Рабинер - Как Россия получила чемпионат мира по футболу – 2018

Хочу сказать также о том, что в настоящее время мир переживает последствия финансового кризиса. И многие европейские страны сталкиваются с различными проблемами. У России трудностей хватает, но есть стабильность. Наш золотовалютный запас – третий в мире, он составляет 500 миллиардов долларов. Четыре процента – годовой рост экономики…

Кроме того, мы готовимся к крупнейшим соревнованиям: Всемирной Универсиаде в Казани и проведению зимних ОИ-2014 в Сочи. В двух точках страны идет серьезнейшая подготовка, там создается новейшая инфраструктура!

А вот мнение Сорокина:

– У меня всегда было ощущение, что Блаттер хорошо к нам относится. Какой ключик и кто к нему подобрал, не знаю, но с первого момента с его стороны не было ни намека на малейшую антипатию. Нет, его симпатия никогда не выражалась вслух. Потому что это абсолютно этически выдержанный человек, внешне нейтральный ко всем. Но на каком-то интуитивном уровне было понятно, что он нам по меньшей мере симпатизирует. Не знаю, может, тем же англичанам тоже так казалось. Однако в этом деле кто-то ошибается, а кто-то – нет. Мы не ошиблись.

Мне кажется, он понимал, что мы искренне, честно хотим чемпионат мира. И искренне, честно собираемся его здорово организовать. Вообще президент ФИФА произвел впечатление абсолютно нормального, общительного, не заносчивого, вполне доступного человека.

Министр с ним не раз общался один на один, я же встречался с ним только на официальных мероприятиях. Мне казалось, что все ограничивалось короткими и вежливыми рукопожатиями. И я был сильно удивлен, когда обнаружил, что он знает, как меня зовут. Причем это выяснилось уже на ранних стадиях заявочной кампании. В хорошей памяти ему не откажешь.

Один из послов нашей заявки Алексей Смертин рассказал, что на презентации в Йоханнесбурге президент ФИФА вдруг зашел к нашей делегации, и, услышав, что Смертин говорит по-французски (он три сезона выступал за «Бордо»), начал с интересом расспрашивать его, откуда он знает язык.

Известен и факт, что Блаттер на Олимпиаде 1972 года в Мюнхене был тем самым хронометристом на финальном матче СССР – США, который зафиксировал невероятный победный бросок Александра Белова, когда мяч за три секунды был доставлен от одного кольца к другому. Американцы подали протест и до сих пор не признали своего поражения в той игре. Может, уже тогда швейцарец испытывал к нашей стране симпатии?..

– Как вы думаете, такие вещи, как очень теплые отношения Блаттера со знаменитым дирижером и послом «России-2018» Валерием Гергиевым, могли как-то повлиять на его решение? – спрашиваю Сорокина.

– Я бы назвал это «теорией маленьких кирпичиков». Заявка – очень многогранный процесс, это может показаться банальностью, но в ней действительно не бывает мелочей. Как презентовал, как подошел, как выглядишь, какие у вас общие знакомые… Абсолютно все.

В конце декабря 2010 года мы общались с Валерием Гергиевым в Берлине – за день до его концерта в филармонии столицы Германии. И он с удовольствием говорил о футболе.

– С каких пор вы знакомы с Блаттером? И насколько регулярно общаетесь? –спросил я музыканта.

– Количество встреч и качество отношений – не всегда одно и то же. Часто бывает, что излишнее количество как раз оборачивается негативом. И вообще для меня важно не то, что я встречаюсь с Блаттером, Беккенбауэром или Платини. А то, что Мариинский театр, который представляю, находится на таком уровне в нашей профессиональной среде. Это гигант мировой культурной сцены. Поверьте, если наш театр или я сам упаду в глазах нашего сообщества, то это дойдет и до Блаттера, и до остальных – и встречи сойдут на нет. Поэтому надо прежде всего хорошо делать то дело, которому служишь.

А с Блаттером мы знакомы 6 лет. Судьба распорядилась так, что в 2004-м я дирижировал в Цюрихе огромным концертом, посвященным столетию ФИФА. А потом была вечеринка, на которой я с нарастающим восторгом видел Пеле, Факкетти, Маццолу, Бобби Чарльтона, Платини…

Я ведь не функционер и не бюрократ от спорта или искусства. В своем профессиональном мире мы все в какой-то степени маленькие Платини или Чарльтоны. Но когда ты видишь перед собой человека, за которым во время чемпионатов мира 1966 или 1970-го года во все свои детские глаза наблюдал на маленьком черно-белом экране… В этот момент тебя что-то сотрясает изнутри.

Мне было 13, когда Чарльтон выиграл ЧМ-66. И я отчетливо помню и Тофика Бахрамова, и полуфинал СССР – ФРГ, удаление Игоря Численко, безумное разочарование, когда наши проиграли. Всем казалось, что на нас обрушилась мировая катастрофа. А потом выяснилось, что это было лучшее выступление сборной на мировых первенствах.

Вот с тех пор уже не инстинктивно, как любой мальчишка, а сознательно и на всю жизнь полюбил эту великую общемировую стихию, называемую футболом. И знаю ее не понаслышке. Своими двумя ногами отбегал сотни, если не тысячи километров. Я не Марадона. Но в пыли и грязи мы наколотили ох как много голов!

Профессиональная жизнь не раз приводила меня в места, где я не видел ни одного музыканта, зато едва ли не всю сердцевину мирового спортивного сообщества. Могущество классической музыки в том, что у нее нет границ. И к ней глухи далеко не все члены исполкома ФИФА.

– Со сколькими из них вы знакомы?

– С большинством. И времени даром я не терял…

Уверен, что из слов Гергиева, пусть даже и не услышанных, а лишь прочитанных, вы ощутили всю мощь чувств, которые он испытывает к футболу. И эта мощь – передается. Недаром «Россия-2018» включила в свои ряды не только функционеров и футболистов-профессионалов, но и знаменитых людей искусства. У них – особое, завораживающее ощущение футбола, и наряду с их известностью, оно проникает внутрь тебя. Будь ты Блаттер, Платини, да и какой угодно другой тертый калач.

Не случайно именно Гергиев вместе с Блаттером стали авторами последнего аккорда в праздновании выигрыша Россией права проводить ЧМ-2018? Впрочем, не будем забегать вперед…

16 июля 2009 года была представлена программа «Россия-2018. Основы заявки». 9 октября на пресс-конференции в ГУМе, где прессы было – не протолкнуться, Мутко и Сорокин объявили о старте кампании за право проведения в России первенства мира, причем министр спорта (и тогда еще президент РФС), словно читая ситуацию наперед, тогда же заявил: «Мы подали заявку на оба турнира, но ЧМ-2018 для нас приоритетен». Там же, под огромным ярко-красным плакатом с изображением посла заявки Андрея Аршавина, другим послам, которые могли присутствовать лично, – Никите Симоняну, Ринату Дасаеву и сборной России в лице Дениса Колодина, – были вручены соответствующие сертификаты…