Андрей Шляхов - Китай и китайцы. Привычки. Загадки. Нюансы

Цао Сюэцинь был человеком, как это принято говорить, не простой судьбы. Умный и одаренный, он получил воспитание в богатой и знатной пекинской семье, а после ее разорения перенес немало испытаний, сменил множество профессий – учительствовал, служил писцом, охранником, держал винную лавку, торговал собственными картинами, раскрашивал воздушные змеи… даже лекарем был. Кроме того, он сочинял прекрасные стихи, многие из которых вошли в книгу «Сон в красном тереме».

Сам Цао Сюэцинь говорил, что книга его – о любви. Правда, всем героям романа «Сон в красном тереме» любовь приносит страдания, но таков уж замысел автора. Хуже его произведение от этого не стало…

Пойми меня правильно – я не агитирую тебя, я просто советую прочесть эту прекрасную книгу!

Однако, хорошо зная тебя не первый год, я понимаю, что прочитать книгу в трех томах – труд для тебя, друг мой, вряд ли посильный. Поэтому я приготовил тебе еще один «литературный десерт».

«Цвет абрикоса» – это своеобразный китайский «Декамерон». Любовный роман, тоже классический.

Герой этого романа готов любить всех, не пропуская ни служанок в харчевне, ни певичек из веселого заведения, ни утонченных красавиц из аристократических семей. Он всегда востребован, этот китайский Казанова, благодаря некоему магическому дару...

Заинтересовало? Читай скорее…

Романы на любовную тему в Китае получили наименование сочинений «о мотыльках и цветах». Эти образы – цветов и мотылька, порхающего с цветка на цветок в поисках нектара, – традиционны для китайской классической литературы. Красавица – это цветок, а ее возлюбленный – мотылек. Неплохое сравнение, согласен?

Прощаюсь с тобой до следующего письма.

Денис

P.S.«Янь Юань и Цзы-лу стояли около учителя. Учитель сказал:

– Почему бы каждому из вас не рассказать о своих желаниях?

Цзы-лу сказал:

– Я хотел бы, чтобы мои друзья пользовались вместе со мной колесницей, лошадьми, халатами на меху. Если они их испортят, я не рассержусь.

Янь Юань сказал:

– Я не хотел бы превозносить своих достоинств и показывать свои заслуги.

Цзы-лу сказал:

– А теперь хотелось бы услышать о желании учителя.

Учитель сказал:

– Старые должны жить в покое, друзья должны быть правдивыми, младшие должны проявлять заботу о старших» [51].

Быть в Китае и не посетить китайскую глубинку?

Я не мог себе этого позволить, поэтому из Шанхая направился прямиком в провинцию Сычуань. Может быть, с точки зрения логистики я поступил неверно, но с точки зрения собирателя впечатлений – правильно и сообразно.

Всего-то – два с небольшим часа полета на боинге.

А до этого я получил несказанное удовольствие – до шанхайского аэропорта, расположенного в часе езды на автомобиле от собственно города, я добрался за восемь минут по электромагнитной дороге. Поезд несся в нескольких метрах от домов (обычных, не небоскребов), слившихся в сплошную серую ленту, со скоростью более четырехсот километров в час.

Сычуань – прямая противоположность Шанхая. Провинция удалена от моря, здесь нет специальных экономических зон, хотя заводов в Сычуани с избытком, ведь именно здесь, по представлению Председателя Мао, должен был находиться глубокий стратегический тыл – промышленная база, до которой не добраться армии врага (читайте – Советской армии).

«Сы чуань» переводится как «четыре реки», но на самом деле рек тут около восьмидесяти.

Сычуаньцы трудолюбивы, упрямы, прямолинейны.

У сычуаньцев большие глаза.

Столица Сычуани – город Чэнду – славится парчой, которую называют сычуаньской.

В лесах Сычуани живут панды. Эти черно-белые увальни размножаются куда хуже китайцев, поэтому их меньше тысячи.

Все это я знал еще до приезда в Чэнду.

Еще я знал, что сычуаньская кухня славится своей остротой.

Великий Кормчий любил повторять: «Кто не любит острого – тот не революционер!»

Я считал себя приверженцем остроты в еде, пока не решил в первый раз отобедать в одном из ресторанов Чэнду.

Будучи человеком просвещенным, я намеренно выбрал ресторан, в котором официанты действительно понимали английский язык (здесь-то и «пекинский китайский» не все понимают), и попросил не класть много перца в заказанные мною блюда.

Официант покивал и заверил:

– Все туристы оставались довольны!

Не знаю, насколько хороша была курица кумбао, которую я собирался съесть после рыбного супа, именовавшегося в меню «сычуаньской похлебкой». Мне хватило двух ложек этой самой похлебки, и то вторую я проглотил машинально, опрометчиво и необдуманно, желая потушить ею пожар во рту…

Официант кланялся, бормотал извинения и предлагал попробовать что-то другое за счет заведения. Я вытирал салфеткой потоки слез, выпил, точнее – проглотил одну за другой три бутылки пива, которые в перерывах между извинениями подносил официант, высказал, не рискуя быть понятым, свое мнение о поваре, официанте, владельце ресторана и их почтенных родительницах, после чего потребовал счет, расплатился и позорно бежал с поля кулинарной брани, оставив победу сычуаньцам.

Кстати, в счет мне включили только пиво. Люди – они и в Сычуани люди.

Интересно объясняют сычуаньцы свою любовь к поеданию острого перца с небольшим добавлением прочих продуктов: «Климат у нас в Сычуани сырой, вот мы и сушим наши организмы изнутри при помощи перца».

В первой же чайной я заказал большой чайник жасминового чая и долго цедил его, пытаясь залить тлеющие угли в желудке. Слава милосердной Гуаньинь, добавлять перец в чай здесь еще не додумались.

Интересно – что подадут на стол в Сычуани, если попросить: «Мне, пожалуйста, поострее»?

Кому:Людмила Терехова «lussya001@ zzandex.ru»

От кого:Денис Никитин «denisn@posttmail.ru»

Тема:Запоздалое – про утку.

Здравствуй, Люся!

Еще в Пекине собирался написать о пекинской утке, да совсем из головы вылетело.

Но недаром говорят – лучше поздно, чем никогда.

Утка по-пекински – главное блюдо пекинской, а то и всей китайской кухни. Отведать ее можно только в приличном по местным меркам ресторане, абы где тебе утку эту не подадут.

Пекинские утки бывают только в Пекине. Это не простые слова – дело в том, что саму утку растят и кормят особым способом, с таким расчетом, чтобы от специальной кормежки у нее жир под кожей откладывался своеобразно и не вытекал при жарке.

Подают утку по-пекински с понтами – привозят из кухни на тележке, и официант (можно – повар) прямо при клиенте нарезает ее на великое множество кусочков. Без костей – кости он увозит обратно – супчик варить.