Слава Тарощина - Рожденные телевизором

Если идеологические мотивы кое-как доступны пониманию нашего героя, то от остального голова идет кругом. Ведь его всю жизнь приучали: красный уголок важнее красного угла. А тут тебе, пожалуйте, и то и другое – вместе. Видит он по «ящику», как коммунисты с флагами бегают. Но видит и нечто иное – как в День Казанской иконы Божией Матери патриарх Кирилл совершил Божественную литургию, а затем возглавил шествие от Казанского собора Кремля до Манежа. Дедушка доволен. Патриарх Кирилл, не в пример патриарху Тихону, не уничтожен большевиками, как полагалось в двадцатые, а, напротив, под камеры целуется с главными людьми страны.

Самое сложное для анахорета, вернувшегося в мир, понять, кто с кем борется, где наши, где не наши. Одновременный просмотр «Исаева» и «Адмирала» очень повышает давление. Колчак-Хабенский такой благородный и монументальный, словно памятник самому себе. И все белое движение – в белых ризах, с крылышками за плечами. Но ведь и красные в лице Исаева-Штирлица-Страхова – настоящие красавцы. А тут еще Гоцман-Машков со своей «Ликвидацией» под ногами крутится, с бандитами, хоть белыми, хоть красными, сражается. Да такой убедительный, что безоговорочно веришь только ему. Так бы дедушка и порешил, если бы 4 ноября экран не наводнили поляки. Против них объединились и белые с красными, и бандиты со шпионами; все дружно принялись изгонять врага из Кремля. Ляхов благополучно изгнали, но дедушка все-таки никак не мог понять, отчего новоявленный праздник единства прямо-таки искрит ненавистью. Что так Бортко надрывается в «Тарасе Бульбе», Хотиненко в исторической драме «1612»? Да еще престарелые мушкетеры вернулись, со шпагами бегают взад-вперед. А дедушке хорошо бы с собой разобраться, взять наконец в толк: что это за праздник такой агрессивный нарисовался в телевизоре?

Жаль, в этом году не повторили авторский фильм Михаила Леонтьева «Конец смутного времени». Дедушке бы сразу все стало ясно. Ведь у Леонтьева даже аллюзии прямые, как кладбищенская ограда: «История смуты – это история предательства страны ее политической элитой». И, дабы ни у кого не возникало сомнений по поводу истинной цели сочинения, добавляет: «Так было в 1605-м, 1917-м, 1991-м». А дальше в силу вступает искусство монтажа. Картины смуты чередуются с кадрами «Ельцин на танке» у Белого дома, семибоярщина – с семибанкирщиной, разбой смутного времени – с началом 90-х. Блестящий пиарщик Василий Иванович Шуйский, сам себя призвавший на царство, не кто иной, как победивший Ходорковский. То, что в веке семнадцатом смута, то в веке двадцатом – идеи либеральной демократии, которые помогли бы олигархии манипулировать народным сознанием (тут появляется лик Березовского, каковой, кстати, очень даже неплохо манипулировал самим Леонтьевым в эпоху ОРТ). Одним словом, 4 ноября мы празднуем, по Леонтьеву, чудо преодоления смуты. «Чудо, – выдает финальный аккорд М. Л., – которое еще не раз пригодится нам в русской истории». Портрет современного носителя чуда не прилагается, но даже наш отшельник уже понимает, что имя чуда (опять же по Леонтьеву) – Владимир Путин.

Дедушка, конечно, очень хотел бы понять, кто главный человек в стране, Путин или Медведев. Но тут уж точно телевизор, который делает все возможное и невозможное для того, чтобы затушевать данный вопрос, любознательному дедушке не подмога. Да и какая разница? Других проблем немало. Вон грипп на дворе, а с ним такая морока! Но заметил товарищ Никитенко одну странность. Российские болячки волнуют людей в «ящике» гораздо меньше, чем украинские. С чего бы это? Вроде две самостоятельные страны, болейте на здоровье каждая за свою. Дедушка вообще недоумевает, почему на москалевском ТВ так сильно страдают за его родину? Нет чтоб отдохнуть, переждать эпидемию на чердаке – все на передовую лезут.

Сам-то он согласен с Гоцманом – следует закрыть рот с той стороны. И вообще – мне с вами неинтересно ходить по одной Одессе… Посему сразу после Дня небывалого единства дедушка успокоился и выключил телевизор – раз и навсегда. Он собирается жениться, даже даму сердца приглядел, работает на почте.

Время нам досталось какое-то уж очень невыразительное, эстетически смазанное. На радикальные художественные жесты способны единицы, а если точнее, то одна единица – Владимир Путин. Приезд премьер-министра на ТВ – событие из ряда вон выходящее в новейшей истории России. Именно таким событием Владимир Владимирович счел телевизионный конкурс «Битва за респект» на канале Муз-ТВ. Награды победителям он вручал лично. Один из них, рэпер Рома Жиган, потрясал воображение колоритностью образа. Рома четыре года назад вышел из тюрьмы, теперь ведет исключительно здоровый образ жизни, вследствие чего впал в патриотизм невиданной силы. Его проникновенным строкам о России может позавидовать сам Илья Резник: «Эх, Русь моя, мы твои патриоты и встанем за тебя в любое время года». У Ромы есть мечта – «было бы ништяк записать с Путиным совместный трек». Пожелаем Жигану удачи, она бы очень оживила тоскливый телевизионный пейзаж.

Не то чтобы совсем не было премьер в новом сезоне, они есть, но все какие-то бессмысленные и беспощадные (по отношению к зрителю), да и ходят к тому же парами. Затеяли на Первом канале новый проект «Достояние республики». Песни старые поют, разумеется, о главном и слезы утирают по утерянному советскому раю. А чтобы хоть как-то отличаться от тьмы собратьев, хиты оценивают отобранные представители двух референтных групп: одна молодая, другая – не очень. На Первом еще продолжают голосить, а на «России» уже взошла заря аналогичного соревнования под названием «Лучшие годы нашей жизни». Только если там конкурируют песни, то здесь – целые десятилетия: шестидесятые против двухтысячных, семидесятые против девяностых и так далее. Подобного острого конфликта хорошего с отличным давно не приходилось наблюдать. Ведущий Юрий Стоянов исторгает из себя такое количество восторгов в каждую минуту экранного времени, что делается страшно за него.

К ТВ у меня вопросов не осталось, коллапс продолжается. Остались лишь вопросы к нормальным людям, попавшим в его орбиту. Зачем востребованному Стоянову, обитателю блистательного «Городка», заведомо обрекать себя на худшую роль в жизни? Зачем талантливой Татьяне Догилевой рассказывать под камеру трэшевой программы о своем пьянстве и психушках? Зачем олимпийской чемпионке Светлане Мастерковой опять же под камеру вдохновенно повествовать об избыточном жире, коварно осевшем на спине и ягодицах? И чем станет заниматься ТВ, когда наконец все звездные ягодицы будут проинспектированы?

Последний вопрос мучает не только меня, но и свежего члена Общественной палаты Тину Канделаки. Посему она с некоторых пор стала продюсером и тотчас провозгласила пришествие новой эры скрещения ТВ с Интернетом. Тина не ждет милостей от природы, она их сама масштабирует (любимое словечко). То есть сперва она масштабирует себя (самоназванье: лучшая телеведущая, самая дорогая телеведущая, секс-символ ТВ, икона стиля), а затем уж любое собственное начинание. Сеть задолго до появления ее проектов пестрит сообщениями об их успешности. Сначала Тина запустила вместе с Андреем Колесниковым программу «Нереальная политика», призванную гламуризировать политический процесс и политизировать гламур. В гости к звездной паре приходят все те же звездные, но уже свободные от целлюлита ягодицы, и вместе они обсуждают важные новости. Вскоре программа из Интернета перекочевала в эфир канала РЕН ТВ, и стало ясно, что провал неминуем. Колесникова жалко не меньше, чем Стоянова, – в тени коллеги по эфиру Этны Ниагаровны (так друзья называли громокипящего Бакунина) замечательный журналист зажат и не вполне уместен. Его вклад в политическое просвещение Наташи Королевой или Ирины Салтыковой минимален.