Умберто Эко - Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ

«Some of my best friends» — образец того, что в классической риторике называлось «concessio» или уступкой: похвалив противника или продемонстрировав согласие с каким-то его высказыванием, переходить к разгромной части. Если бы я начал свое выступление словами «У меня у самого есть друзья сицилийцы», было бы ясно, что я замышляю попасть в шорт-лист литературной премии имени Умберто Босси «Италия без южан».

К слову заметим, что пусть не очень уж часто, но работает и обратное: не могу припомнить, есть ли у меня близкие друзья в Термоли Имерезе [478] Такого топонима, воспринимающегося как имя самой заштатной местности из всех вообразимых, не существует в природе. Зато есть очень провинциальные Термоли и Термини Имерезе. , в Канберре или в Дар-эс-Саламе (но если нет, это по чистой случайности), так вот, если бы я начинал выступление словами «Вообще-то у меня нет ни одного знакомого в Канберре», стоило бы ожидать сумасшедших похвал австралийской столице.

Совсем иная политическая стратегия избирается теми, кто, предположим, начинает с неоспоримой статистики: большинство американцев настроено резко против Буша, а большинство израильтян против Шарона, после чего переходит к критике обеих администраций. Это просчет, единичного примера недостаточно. Не слишком убедительно цитировать одного только Амоса Оза [479] Амос Оз (р. 1939) — израильский писатель, критиковал жесткую политическую линию Шарона. (Израиль) или одну только Сьюзен Зонтаг [480] Сьюзен Зонтаг (1933–2004) — американская писательница и культуролог, неоднократно высказывавшая свое несогласие с жесткой политикой Джорджа Буша. (США). В риторике это именуется «exemplum» и обладает психологической силой, однако не силой доказательной. То есть цитирование единичного, будь этой единицей Зонтаг или прочие друзья, которые есть «у меня у самого», никак не может служить доказательством для общих выводов.

Что у меня украли в Амстердаме кошелек, никак не дает мне полномочия обобщать, что все голландцы карманники (такие выводы свойственны для расистов). Хотя еще хуже, если обобщают прямо сразу (все шотландцы жадины, от всех корейцев воняет), так и быть, признавая со смехом, что — парадоксально — все реально знакомые нам шотландцы всегда угощали нас за свой счет в баре, а все корейцы, каких мы видели в жизни, благоухали дорогими одеколонами.

Жонглирование обобщениями опасно, что доказывается парадоксом Эпименида Критского [481] Эпименид Критский (VII в. до н. э.) — древнегреческий мудрец, которому приписывалось создание магических очистительных обрядов, дар предвиденья. По некоторым легендам он прожил существенно более ста лет или же проспал полвека в зачарованной пещере. Изречение «все критяне лжецы», исходящее из уст критянина («порочный круг»), под именем «Лжец» стало одним из первых парадоксов, с которыми работала греческая логика. , который заявлял во всеуслышание, что все критяне лжецы. Естественно, из уст критянина, лжеца по определению, могла исходить только ложь — выходило, что ложно утверждение, будто все критяне лжецы, а следовательно, выходило, что критяне правдивы, а следовательно, Эпименид говорил правду, однако по этой логике оказывалось, что правда — утверждение, что все критяне лжецы. И так далее до бесконечности. В ловушку попался даже Святой Павел, утверждавший, что явно все критяне лжецы (потому что в этом сознался один его знакомый критянин?) [482] Из Послания к Титу, 1:12: «Критяне всегда лжецы, злые звери, утробы ленивые». .

Мы разобрали несколько милых задач из семинаров по логике и риторике. Однако осталось чувство, что если кто-то начинает свою речь с «уступки», жди беды. А вообще интересно было бы в эти нынешние времена проанализировать разные виды «уступок», звучащих на политическом ристалище, как-то: хвалы прокуратуре, комплименты гастарбайтерам, восхищение великой арабской культурой, глубочайшее почтение к президенту республики, и так далее, и так далее. И как вслед за сказанными медоточивыми зачинами вываливается огромная куча, думаю, вы поняли, чего.

В начале 60-х годов нас с несколькими коллегами пригласили в Испанию на какую-то конференцию. Мы принялись отказываться, будучи прекраснодушными демократами: нас отвращала идея ехать в страну, где господствовала диктатура. Но испанские друзья объяснили, что если мы приедем, это создаст возможность разговора, причем достаточно свободного, поскольку иностранцам-то закон не писан, тем самым наше появление расширит границы диссидентства испанцев, которые против франкистской диктатуры. С тех пор мы ездили в Испанию при любой возможности, и я помню, что Институт итальянской культуры под руководством Фердинанд о Карузо превратился в настоящий оазис свободных дискуссий и разговоров.

Тогда я уяснил, что необходимо разграничивать две вещи: политику правительства (и даже положения Конституции) каждой страны и культурные процессы, происходящие в ней. Поэтому я всегда ездил на культурные мероприятия в страны, политическая ситуация в которых мне была очень неблизка. Недавно меня пригласили в Иран молодые и очень открытые научные работники, которые там у себя выступают за развитие современной культуры, и я дал согласие ехать в Иран. Я только попросил отложить поездку до той поры, покуда ситуация на Ближнем Востоке не примет ясных очертаний, поскольку мне показалось неудобным летать, лавируя между ракетами и снарядами.

Если б я был американцем, я, конечно же, не голосовал бы за Буша, но это не удерживает меня от постоянных и сердечных отношений с разными университетами США.

Только что я получил свежий номер «Транслейтор» — британского ежемесячника, посвященного проблемам перевода, где и я не раз печатался. У журнала авторитетнейшая международная редколлегия, возглавляемая Моной Бейкер, научным редактором монографического труда «Энциклопедия исследований по переводу» (Encyclopedia of Translation Studies. Routledge, 1998). Так вот, в начале свежего номера «Транслейтора» напечатана передовица Моны Бейкер, где сказано, что многие академические институты, будучи несогласны с политикой Шарона, организовали сбор подписей под петициями за бойкотирование израильских институтов и университетов, и этот сбор подписей ведется также многими интернет-сайтами под девизами «Бойкот израильских научно-исследовательских институтов» («Call for European boycott of research of Israel scientific institutions») и «Бойкот научных и культурных связей с Израилем» («Call for European boycott of research and cultural links with Israel»); по этому случаю Мона Бейкер потребовала от Мириам Шлезингер и Гидеона Тури (знаменитых израильских ученых) выйти из состава редколлегии «Translation Studies Abstracts».